Николай II в секретной переписке

Твоя вчерашняя телеграмма нас осчастливила. — Слава Богу, что у тебя столь приятные впечатления, — что тебе удалось повидать Кавк. корпус и что погода стоит совсем летняя. В газетах я прочла краткую телеграмму Фредерикса из Львова, описывающую собор, крестьян, обед, назначение Бобр.[213] в твою свиту — какой великий исторический момент! Наш Друг в восторге и благословляет тебя. Сейчас прочла в “Новом времени” все про тебя и так тронута и горда за тебя. И как хороши были твои слова на балконе — как раз то, что надо! Да благословит и объединит Господь эти славянские области с их старинной матерью Россией в полном, глубоком, историческом и религиозном значении этого слова! Все приходит в свое время, и теперь мы достаточно сильны, чтобы удержать их за собой, а раньше мы этого не могли; но “внутри” мы должны еще окрепнуть и объединиться во всех отношениях, чтобы править тверже и с большим авторитетом. Как Николай I был бы счастлив! Он видит, как его правнук завоевывает обратно эти старинные области и отплачивает Австрии за ее измену. А ты лично завоевал тысячи сердец, я это знаю, твоим мягким и кротким характером и лучистыми глазами — каждый побеждает тем, чем Бог его одарил. Господь да благословит твою поездку!.. Я уверена, что она подымет дух войск, если им этого надо. Я рада за Ксению и Ольгу, что они видели этот исторический момент. Как хорошо, что ты посетил Ольгин лазарет — это награда ей за ее неутомимую работу.

Только что получила твою телеграмму из Перем.[214] с планами на сегодня, а сейчас принесли твое дорогое письмо (от 8-го), за которое нежно благодарю; такая радость получать твои письма, я так их люблю! Возвращаю тебе телеграмму от Эллы расшифрованною. Может быть, тебе надо распорядиться насчет ее или разузнать от жел.-дор. чиновников, верно ли это? Я прочитала массу докладов, асейчас должна вставать.

Я получила страшно трогательную телеграмму от Бэбиного Грузинского полка. Айхлизуры вернулся и сказал им, что он видел тебя и передал наш привет, он благодарил за то, что я ходила за их офицерами и т.д. M-me Зизи приходила после завтрака с бумагами, затем мой сибирский Железный приходил проститься. Потом я три четверти часа лежала на балконе Большого Дворца, и старшая сестра (Любушина) сидела со мной. Аня, как всегда, пришла от 12 до 1. — Мой поезд № 66 только что вернулся из Брод и привез много раненых — больше 400, но среди них только два офицера.

До свидания, мой любимый, — меня очень интересует, удастся ли тебе повидать на этот раз Иванова и Алексеева. Прощай, да благословит и сохранит тебя Господь! Нежно целую тебя. Твоя старая

Женушка.

Дети тебя целуют и вместе со мной посылают привет старику и Н.П.

Ц.С. 12 апреля 1915 г.

Любимый мой,

Где же ты теперь? Ксения мне телеграфировала, что вы вместе обедали перед твоим отъездом. Я хочу просмотреть газеты. Теперь я ложусь в 6 и больше уже не встаю, — значит, я на ногах с 12 до 6. Дети пошли в церковь. — Бэбина нога не совсем еще в порядке, но не болит, так что его носят на руках и катают. Сегодня утром до прогулки он играл в “колорито” на моей постели. Погода очень солнечная, хотя временами находят темные тучи — но я надеюсь, что мне удастся полежать на воздухе. Я принимаю массу железа, мышьяку, сердечных капель и теперь, наконец, чувствую себя несколько бодрее.

Вчера мы видели милую m-me Пурцеладзе и ее очаровательного маленького мальчика. Она такой молодец! Она получает известия от мужа — он, слава Богу, жив, но она не знает, тяжело ли он ранен и как с ним обращаются, об этом он не смеет писать, но, слава Богу, он жив.

Я пролежала 2 часа на балконе, и Аня сидела со мной. Бэби катался в своем автомобиле, а затем в маленьком шарабане.

Я приняла сегодня своего Княжевича[215]. Он хочет вернуться к уланам — через ставку. — Но он, бедняга, боится, что не сможет больше командовать полком, так как не в состоянии ездить верхом из-за печени. — Он думает искать какой-нибудь другой службы, так как поступить иначе считает бесчестным по отношению к полку. — Дорогой мой, совсем весна, так прелестно. Благословляю тебя и целую бесконечно, от всей глубины моего любящего сердца.

Навсегда твоя старая

Солнышко.

Около 16-ти улан спаслись — двое из них сели на немецких офицерских лошадей и прискакали обратно. — С ними обращались хорошо.

Сердечный привет старику, маленькому адмиралу, Граббе и Н.П. Дети тебя нежно целуют. — Так скучно без тебя, дорогое солнышко нашего маленького дома! Правда ли, что Мдивани[216] получает другое назначение и кто его преемник?

Новый императорский поезд.

Проскуров.

12 апреля 1915 г.

Моя бесценная душка,

Прежде всего самое теплое спасибо за два твоих письма и икону св. Симеона Верх. и за фотографию Бэби, которую я, увы, выронил из ящика, и стекло разбилось. Это случилось в Перемышле. Ну — как трудно быстро описать все, что я видел или, вернее, пережил в последние три дня!