Николай Коняев. Два лица Власова.

любишь меня. Вот какая у меня к тебе просьба. Прошу ее выполнить и меня успокоить.

Дорогой и милый Аник! Я тебе выслал в разное время три посылочки, но до сих пор ты о них ничего

не пишешь. Видимо, до сих пор ты ни одной из них не получила. Надеюсь, что скоро получишь, ведь

сейчас почта стала работать гораздо лучше. Как получишь хотя бы одну посылку, немедленно

отвечай. Я послал тебе то, что ты просила. Дорогая Аня, пиши, что тебе к весне нужно из вещей. Я

тебе их пришлю с попутным человеком, поэтому пропиши подробно, что тебе надо будет захватить.

Дорогая и милая Аня! Я тебе писал относительно денег. Мне их вполне хватает. Если тебе нужно

еще, я тебе могу выслать. Они у меня есть. В одном письме я писал тебе, что прибавляю сумму,

указанную в аттестате. Оказывается, в аттестате больше прибавить не полагается. Поэтому не будем

нарушать закон, а если тебе деньги нужны, то я их всегда [343] тебе могу выслать. И ты не стесняйся,

т.к. мне их здесь и тратить–то некуда. Все у нас есть: сыты, обуты, одеты, да еще по сто грамм водки,

так что нам уютно, тепло и весело. Ты не представляй нашу жизнь печальной. Наоборот, мы бодры и

сильны духом и техникой и с радостью выполняем свой долг за Родину, уничтожаем фашистскую

шваль, помешавшую устроить нам радостную и счастливую жизнь. Недолго осталось им топтать нашу

священную землю. Много их полегло на этой земле, такая же участь будет и остальным.

Дорогой и милый Аник! Твои письма еще больше вдохновляют нас на эту святую борьбу. Будем

бороться до конца и победим. Письма шли почаще. Как хорошо получать и читать твои письма, моя

дорогая и любимая Аня. Не волнуйся и не скучай. Я люблю тебя больше, чем раньше, и крепче

прежнего. Обнимаю и, крепко прижав к своей груди, целую крепко, крепко и много, много раз свою

любимую и дорогую Аню.

Твой всегда и всюду Андрюша.

28.2.42.

14. Агнессе Павловне Подмазенко

Добрый день, дорогая и милая Аличка!

Очень рад и счастлив получить от тебя письмо, которое ты писала 15.2. Главным образом рад еще и

потому, что это письмо шло всего 13 суток, срок сравнительно небольшой. За теплое, душевное

письмо искренно благодарю и крепко целую, что не забываешь нас. Мы же здесь вспоминаем о тебе

ежеминутно. Когда была получена газета, в которой было объявлено, что в/врач 3 ранга Подмазенко

Агнесса Павловна награждена правительственной наградой — медалью за отвагу, то представь себе,

я здесь за тебя столько получил поздравлений, что в одном письме и изложить невозможно, а

отвечать на все только надо через газету.

Дорогой Альченок! Представь себе, я получил открытку от Гальчун Е.Ф. (Жека). Она пишет мне:

«дорогой Андрей» и т.д., поздравляет меня с орденом, пишет, что видела меня только в газете и знает

по твоим письмам. Одним словом, письмо (открытка) хорошее. Кроме того, она просит меня

сообщить, где ты, и твой адрес. Неужели до сих пор вы не имеете переписки? А она мой адрес

сочинила сама, и открытка дошла. Я сегодня ей решил черкнуть также открытку с твоим адресом. Так

ли я поступил?

Дорогой Алик! Я несказанно рад за то, что твои письма так хороши. Я искренно польщен тем, что ты

стремишься ко мне. О себе я не пишу; мое состояние и мои чувства к тебе ты знаешь лучше меня.

Люблю тебя крепко, и кажется нет силы оторвать (вырвать) тебя из моего сердца. Мне очень

приятно, когда Сандалов, Куликов и другие так часто при мне говорят о тебе много хорошего. Все в

один голос заявляют, что ты работала гораздо лучше, чем теперь у нас замещающий тебя. Т. Сандалов

[344] исключительно часто говорит о твоем «язычке», всегда щебечущем; даже Колли, который был

на днях у меня, вспомнил, как ты ему сказала о госте — дыхании, не выходящем от хозяина. Все

искренно смеялись. Конечно, Сандалову я всегда передаю твой привет.

Мы здесь бодры и продолжаем бить фашистов по–старому. И ждем — не дождемся когда будет лето и

вместе с тобой будем добивать эту мразь, мешавшую нам строить счастливую и радостную жизнь.

Алинька! Ты пишешь, что помогаешь маме пилить дрова. Это хорошо. Всякий труд почетен. Труд

дело доблести, геройства. Я уже неоднократно говорил, что ты сильно изменилась, конечно, в

лучшую сторону. И даже у меня есть некоторая надежда на то, что то, о чем ты пишешь в письме

относительно твоих чувств ко мне, — возможно, это действительно так. Мне особенно приятно, что

мама солидарна со мной в том, что воронежская твоя фотокарточка куда лучше и солиднее, чем та, на

которой ты снималась в военном. А ведь мое мнение с мамой не разошлось, и я очень этим доволен.

Шлю свой искренний привет и наилучшие пожелания маме — она у тебя святой человек, крепко тебя

любит, и мы должны ей отплатить за это во много раз большим чувством и отношением. Люби ее и

уважай. Я буду очень огорчен, если она на тебя обидится. Думаю, что теперь этого ты не допустишь.

Юрика поцелуй, покажи ему мою фото, пусть знает меня. Скажи, что за Родину не пожалеем себя.

Воспитывай в любви к нашей Родине. Пусть не шалит. Приеду — привезу настоящую шашку в