Николай Коняев. Два лица Власова.

это все выполнял. Позднее была попытка сформировать танково–истребительную бригаду под

руководством Шаповалова.

Председательствующий. В апреле 1945 года была ли вами составлена программа о подготовке

разведчиков?

Подсудимый Трухин. Да. Когда мой работник некто Гай доложил, что прежняя программа

непригодна, то я рекомендовал ему переработать программу, что он и сделал, представив ее на мое

утверждение.

Председательствующий. Что вы стали делать в связи с наступлением Красной Армии?

Подсудимый Трухин. Я пытался бежать на оккупированную англо–американскими войсками

территорию, но не добежал, был схвачен. В мае 1945 года полковник Азберг и Поздняков были

посланы к американцам для ведения переговоров, но 5 мая 1945 года они вернулись с документом, в

котором говорилось, что командование американской армии готово принять власовцев, но с

условием, что они сдадут оружие и будут на положении военнопленных.

Председательствующий. Подсудимый Жиленков, кратко изложите суду, в чем вы признаете себя

виновным.

Подсудимый Жиленков. Я признаю себя виновным перед Советской властью в том, что в 1941 году,

попав в районе Вязьмы в окружение, я сдался немцам в плен под видом шофера Максимова и с

ноября 1941 до мая 1942 года вместе с другими шоферами служил в германской 252–й пехотной

дивизии.

Тогда у меня не было умысла изменить своей Родине. Я лично сколотил группу из шоферов, которая

под моим руководством проводила антигерманскую деятельность. В частности, нам удалось

совершить несколько диверсий в тылу германских войск. При подготовке взрыва гжатского

армейского склада я был предан лесником Гжатского лесничества Черниковым и был вместе с

группой арестован немцами. На допросе у немцев мне было объявлено о том, что я буду расстрелян

за антигерманскую деятельность. Проявив трусость и желая во что бы то ни стало спасти свою шкуру,

я назвал свою действительную фамилию и выполняемую мною должность в Красной Армии —

члена Военного совета 32–й армии, при этом изъявил готовность бороться против Советской власти.

Узнав мою действительную фамилию и должность в Красной Армии, немцы немедленно направили

меня в штаб центрального фронта германских войск, где я дал согласие работать в пользу немцев и

там же в мае 1942 года написал план создания на оккупированной немцами территории русского

правительства, в котором предусматривалась организация борьбы против Советской власти. В этом

меня поддержал полковник германского Генштаба Ронне. После этого я был переведен на службу в

отдел военной пропаганды вооруженных сил германской армии, где редактировал антисоветские

брошюры и листовки, которые распространялись на фронте и в тылу действующих советских войск.

Затем, узнав о формировании немцами добровольческой бригады, так называемой русской народной

армии, я попросил об откомандировании меня в эту бригаду. В августе 1942 года я был переведен в

эту бригаду, дислоцировавшуюся в местечке Осиндорф, в 80 километрах от Смоленска, на должность

начальника организационно–пропагандистского отдела.

Командиром данной бригады, комплектовавшейся исключительно из антисоветских элементов, был

изменник Родины полковник Красной Армии Боярский. В этой бригаде я познакомился с

белоэмигрантами Сахаровым и Ивановым.

Еще и здесь я не был окончательно антисоветским человеком. Всей своей деятельностью я

препятствовал использованию бригады для борьбы с партизанами, и, в частности, когда поступил

приказ командующего центрального фронта немцев фельдмаршала фон Клюге выступить веем

составом бригады в район Великих Лук для участия в боях против войск Красной Армии, я сорвал

этот приказ, и бригада не была использована в боях. За это я и Боярский были арестованы немцами и

приговорены к расстрелу, но, будучи вызван полковником генерального штаба Ронне, я дал

последнему клятву искупить свою вину перед немцами, и он взял меня на поруки.

После этого я был откомандирован в Берлин, где встретился с Власовым, занимавшимся

организацией русского комитета. Я вошел в состав комитета, подписал обращение этого комитета и

приступил к изданию антисоветской газеты «Доброволец», распространявшейся среди

военнопленных, а также выступал с лекциями на курсах фашистских пропагандистов в Дабендорфе.

Председательствующий. В чем заключалась ваша работа как начальника организационно- пропагандистского отдела так называемой добровольческой бригады?

Подсудимый Жиленков. Там я издавал антисоветскую газету «Родина» и выступал на ее страницах со

статьями враждебного для СССР содержания. Также неоднократно выступал перед личным составом

бригады с призывами к свержению Советской власти.

В 1943 году по рекомендации белоэмигрантов Сахарова и Иванова я был послан как представитель

русского комитета в г. Псков для формирования так называемой гвардейской ударной бригады РОА с

целью последующего использования ее в качестве базы для подготовки террористов и диверсантов.

Там же я составил план формирования гвардейской ударной бригады, в котором предусматривалась

заброска в тыл Красной Армии террористов, шпионов и диверсантов для проведения антисоветской