Николай Коняев. Два лица Власова.

куда через некоторое время прибыли американские войска. При встрече с американцами я обратился

к ним с просьбой о принятии под их опеку членов КОНРа. Американцы меня и Малышкина пленили.

Так я оказался на территории, оккупированной американцами. Там я начал искать себе нового

хозяина и стал писать для американской разведки секретные сведения о Советском Союзе, а также

написал ряд клеветнических документов о послевоенной политике ВКП(б) и Советского

правительства. Кроме того, написал биографии и клеветнического содержания справки на некоторых

лиц, интересовавших американскую разведку.

Председательствующий. Значит, и в зоне американских войск вы не прекращали своей антисоветской

деятельности?

Подсудимый Жиленков. Да. Не прекращал этой деятельности, потому что хотел уйти от

ответственности перед советским правосудием за совершенные мною преступления против партии и

Советского правительства.

На вопросы члена суда Данилова подсудимый Жиленков ответил: После встречи Власова с

Гиммлером последний поручил Власову, в целях усиления вражеской работы против СССР,

объединить вокруг комитета все антисоветские формирования, существовавшие в Германии и на

территории, оккупированной немецкими войсками. С этой целью Власов, Малышкин и я вели

переговоры с руководителями различных националистических организаций — ОУН и другими — о

вхождении их в состав КОН Ра. В частности, представитель ОУН Бандера заявил нам, что он с

«москалями» работать не будет.

Я признаю, что Комитет освобождения народов России, по существу, является сбродом бандитов и

ярых антисоветчиков.

На вопросы члена суда Каравайкова подсудимый Жиленков ответил:

В ряды Красной Армии я был призван в июне 1941 года, и сразу же мне было присвоено звание —

бригадный комиссар. В должности члена Военного совета 32–й армии я проработал лишь около 6

месяцев, а затем был пленен немцами и впоследствии оказался отъявленным врагом Советской

власти.

Как член Военного совета я часто выполнял свою роль, призывал бойцов честно бороться против

немцев и в плен к ним не сдаваться. Сам же оказался двурушником и предателем Родины. В этом я

признаю себя полностью виновным.

Струсив и боясь за свою шкуру, я дал согласие немцам работать против СССР. За предательскую

деятельность мне ничего немцы не обещали. Служил им я не идейно, а потому, что боялся

ответственности перед Родиной за совершенные мною перед ней преступления.

От советского суда я ничего не скрываю и в процессе предварительного следствия честно рассказал о

всей своей и других лиц антисоветской деятельности.

Председательствующий. Подсудимый Закутный, свои показания, данные в процессе

предварительного следствия, вы подтверждаете?

Подсудимый Закутный. Полностью подтверждаю.

Председательствующий. В чем вы признаете себя виновным?

Подсудимый Закутный. Я полностью признаю себя виновным по всем пунктам предъявленных мне

обвинений.

Председательствующий. Расскажите кратко суду, в чем конкретно вы признаете себя виновным?

Подсудимый Закутный. Попав в окружение и впоследствии в плен к немцам, я отвечал на все

вопросы, которые мне задавались немцами на допросах. В Лодзинском лагере военнопленных я

отвечал немцам на вопросы, главным образом касающиеся политической жизни в СССР. Затем меня

перевезли в Берлин, где немцы предъявили мне документы об укрепленных районах Северо- Кавказского фронта и секретное наставление. Просили дать правдивые показания. Я ответил немцам

и, таким образом, выдал немцам известные мне данные об укрепленных районах СССР. Так началось

мое падение.

Дальнейшее мое падение заключается в том, что я дал согласие о переводе меня в особый лагерь

военнопленных, где проводилась идеологическая обработка военнопленных генералов и офицеров

Красной Армии под руководством белоэмигранта Байдалакова. Последний неоднократно

обрабатывал меня в антисоветском духе и предлагал войти в состав антисоветской белогвардейской

организации национал–трудовой союз «Новое поколение». Я отказался от вступления в эту

организацию по мотивам, что мне, как бывшему члену ВКП(б) с большим партийным стажем, не

будет доверия, ибо у меня осталась идеология, против которой боролась организация, возглавляемая

Байдалаковым. Но я занимался антисоветской агитацией и пропагандой, которую проводил среди

военнопленных солдат и офицеров Красной Армии.

По ходатайству Байдалакова я был освобожден из лагеря и в феврале 1943 года поступил на службу в

отдел восточной пропаганды германского министерства пропаганды, именовавшийся «Винета». Там

я просматривал антисоветские брошюры и листовки, предназначавшиеся для распространения среди

советских военнопленных и мирных советских граждан, насильно угнанных в Германию, и давал

свое заключение по ним, т.е. понятна ли будет та или иная антисоветская листовка читателям,

своевременна ли она и тому подобное.

Работая в «Винете», я был тесно связан с активным участником контрреволюционной

организации — изменником Родины профессором Минаевым, который в период формирования

КОНРа поручил мне войти в состав комитета и наблюдать за деятельностью членов последнего, о