Николай Ленин. Сто лет после революции

Рыбалка паршивый, поганый националистический мещанин, который под флагом марксизма проповедует РАЗДЕЛЕНИЕ рабочих по национальности. <…> Перепиши мой проект (я на ВСЕ изменения согласен, конечно, лишь бы остался протест прямой против деления по нациям) – пусть Лола ОДИН или сам-друг и т. д. ПРИМЕТ И ПЕРЕВЕДЁТ ЕГО ПО-УКРАИНСКИ, затем пошлёт ЧЕРЕЗ МЕНЯ в «ПУТЬ ПРАВДЫ» от своего имени или (лучше) от имени группы (хотя бы в 2−3 человека) украинских марксистов (ещё лучше: украинских рабочих). Это надо сделать тактично, быстро, против Рыбалки и БЕЗ ЕГО ВЕДОМА, ибо сей жулик будет гадить. (Получил твой рассказ о реферате Лолы и выступлении Рыбалки: откровенно скажу, злился на тебя: ты не поняла, в чём СУТЬ у Рыбалки. И я опять – каюсь – ругал тебя богородицей. Не сердись, пожалуйста, это я любя по дружбе, но не могу не злиться, когда вижу «нечто от богородицы»). Отвечай скорее, можешь ли сие поручение умненько выполнить и как скоро.

(Письмо Арманд, 1 апреля)

784

Дорогой друг! Вчера получил тревожное письмо от Самойлова. Ему хуже. Не спит. СКУЧАЕТ. Членов посоветовал холодные (!?) ванны. После четырёх ванн Самойлов почувствовал себя ЕЩЁ ХУЖЕ… Ужасно это неприятно, ибо мы взялись, так сказать, его вылечить. Посылаю ему сегодня рекомендательное письмо здешнего нервного врача <…> в санаторий. Видимо, надо свозить Самойлова к лучшему нервному врачу и перевести в санаторий, где бы был систематический уход и присмотр. Сделайте это, пожалуйста. Не стесняйтесь расходами на телефон и поездки: в случае надобности мы всё это покроем, ибо во что бы то ни стало надо к осени поставить Самойлова на ноги. Если нужно, зайдите ещё раз к Сали. Но, видимо, тут нужен НЕРВНЫЙ врач. Надеюсь, разыщете ЛУЧШЕГО в Швейцарии и свозите Самойлова. Пишу о том же Ривлину: Вы ещё с ним спойтесь, чтобы вместе действовать, разделяя труд. Говорят, скука очень вредна неврастеникам. Но как тут быть? Взять Самойлова в ПОРОНИН (мы едем туда первого мая) или ЗАКОПАНЕ? Можно, но ТАМ ДОЖДИ ВСЁ ЛЕТО.

(Письмо Шкловскому, апрель)

785

Воры, публичные мужчины, продажные писатели, продажные газеты. Это – наша «большая пресса». Это – цвет «высшего» общества. Этих людей «все» знают, у них «везде» связи… Бесстыдная наглость крепостников, обнимающаяся впотьмах с бесстыдной продажностью буржуазии, вот она – «святая Русь».

(«Капитализм и печать», 2 апреля)

786

Законопроект, внесённый на рассмотрение в IV Государственную думу российской социал-демократической рабочей фракцией, особенно подробно останавливается на ограничениях против евреев. Причина понятна: ни одна национальность в России так не угнетена и не преследуема, как еврейская. Антисемитизм пускает всё более глубокие корни среди имущих слоёв. Еврейские рабочие стонут под двойным игом: и как рабочие, и как евреи. Гонения против евреев приняли в последние годы совершенно невероятные размеры.

(«Законопроект о национальном равноправии», 10 апреля)

787

Струве профессиональный «социалистоед».

(«Ещё одно уничтожение социализма», апрель)

788

«Научные» дефиниции и различения г-на Струве просто – сапоги всмятку. Но своеобразный «смысл» в этой грубой и пошлой игре, в этом издевательстве над логикой и историей имеется. Это – «смысл» буржуазного отчаяния и «наплевизма» (если можно так перевести французское выражение: «je m’en fiche»). Отчаяние в возможности научно разбирать настоящее, отказ от науки, стремление наплевать на всякие обобщения, спрятаться от всяких «законов» исторического развития, загородить ЛЕС – деревьями, вот классовый смысл того модного буржуазного скептицизма, той мертвой и мертвящей схоластики, которые мы видим у г-на Струве. «Социальные неравенства» НЕ НУЖНО объяснять из хозяйственного строя, это НЕВОЗМОЖНО (ибо это нежелательно для буржуазии) – вот «теория» г-на Струве. Политическая экономия пусть занимается трюизмами и схоластикой да бессмысленной погоней за фактиками (примеры ниже), а вопрос о «социальных неравенствах» пусть отойдёт в более безопасную область социолого-юридических рассуждений: там, в этой области, легче «отделаться» от этих неприятных вопросов. <…>

Понятие стоимости г-ну Струве в особенности хотелось бы сдать в архив. «Ценность, – пишет он, – как нечто отличное от цены, от неё независимое, её определяющее, есть фантом». «Категория объективной ценности есть лишь, так сказать, метафизическое удвоение категории цены».

Ради уничтожения социализма г. Струве избрал самый… радикальный и самый лёгкий, но зато и самый легковесный метод: отрицать науку вообще. Барский скептицизм пресыщенного и запуганного буржуа доходит здесь до nec plus ultra. Как один адвокат у Достоевского, защищая от обвинения в убийстве с целью грабежа, договаривается по того, что грабежа не было и убийства не было, так г. Струве «опровергает» теорию стоимости Маркса простым УВЕРЕНИЕМ, что стоимость – фантом.