В Англии Керзон предъявил нам ультиматум, либо отойди, либо мы воюем. Они привыкли считать, что они, подписавшие Версальский мир, могут распоряжаться всем миром. Когда мы ответили на это, что мы Лиги Наций не признаем, то французские газеты писали: «дерзкий ответ». Выражение из терминологии школьной комнаты, где учитель говорит ребятам, что вы ведете себя дерзко; в мировой политике такими терминами выражаться нельзя. Факт тот, что Лига Наций как таковая себя не показала. Оказалось, что для того, чтобы воевать с нами, надо прежде спросить английского рабочего. В результате нашего заявления оказалось, что английский пролетариат поднялся на совершенно новую революционную ступень. Мы, стоя под Варшавой и не умея эту Варшаву взять и прощупать, какова готовность польского рабочего к революционному действию, мы пощупали английских рабочих и подняли их на новую ступень революционного действия. Когда нам был предъявлен ультиматум, то английские рабочие, 9/10 из которых меньшевики самые злостные, ответили на это образованием Комитета действия. Английская пресса забеспокоилась, закричала, что это двоевластие, и она была права. Англия оказалась на той стадии в политических отношениях, в которых оказалась Россия после февраля 1917 года: наряду с правительством были советы, которые имели соглашательную комиссию и фактически каждый шаг правительства проверяли, когда буржуазия всего мира говорила, что так существовать нельзя, а вот теперь в Англии оказался Совет действия, и этот Совет действия помешал войне Англии против нас. Ничего из тех угроз, которые нам лорд Керзон предъявил, осуществить не удалось, и рабочее движение Англии поднялось на невероятно высокую ступень. <…> Но всё-таки мы потерпели огромное поражение, колоссальная армия в 100 000 или в плену, или в Германии, Одним словом гигантское, неслыханное поражение.
Что же это значит? Это значит, что несомненно была допущена ошибка, ведь мы имели на руках победу и мы её выпустили. <…> Но вы знаете, что стратегия и политика неразделимо связаны. Нам во время гражданской войны, Политбюро приходилось решать чисто стратегические вопросы, настолько чисто стратегические вопросы, что мы смотрели друг на друга с улыбкой, как же так мы превратились в стратегов? среди нас были даже люди, которые издалека войны не видали, но несмотря на это приходилось заниматься стратегией, потому что стратегия подчинена политике и одно с другим связано неразрывно <…>
Где же теперь искать ошибку? Возможно ошибка политическая, возможно и стратегическая. Отнюдь не претендую ни малейшим образом, что знаю военную науку, многое, заранее прошу извинения перед товарищами, которые знают эту науку теоретически и практически, я буду разбирать с точки зрения, где искать возможно ошибку политическую или стратегическую.
Я сейчас скажу, что Цека вопрос этот разбирал и оставил его открытым. Мы для того, чтобы поставить этот вопрос на исследование, для того, чтобы решить его надлежащим образом, мы должны дать для этого большие силы, которых у нас нет, потому что будущее захватывает нас целиком, и мы решили – пусть прошлое решат историки, пусть потом разберутся в этом вопросе. К этому мы пришли. Ошибка – либо в политике, либо в стратегии, либо там и тут. Возможна ошибка в ответе на ноту Керзона 12 июня, когда мы сказали: просто наплевать на Лигу Наций, идем вперед. <…> И вот тут, может быть, следовало бы ответить иначе. Мы говорили, что в основе принимаем предложение Керзона, но будем торговаться. И мы торговались на основе нашего решения до тех пор, пока Розенфельду не пришлось, по независящим обстоятельствам, поторговаться так, что его оттуда выгнали. Мы получили помощь Комитета действия, так что в конце концов выиграл Розенфельд, а не Ллойд Джордж. Может быть, мы должны были бы ответить так: принимаем в основу, что остановимся на 50-й версте или на той границе, которую вы даете. Это определяется условиями военных фронтов. Получая Восточную Галицию, мы имели базу против всех современных государств. При таких условиях мы становились в соседство с Прикарпатской Русью, которая кипит больше, чем Германия, и является прямым коридором в Венгрию, где небольшого толчка достаточно для того, чтобы вспыхнула революция. Мы сохраняли в международном масштабе ореол страны, которая непобедима, и является великой державой. Это большая похвала.