Николай Некрасов

В 1862 году продолжилась череда потерь сотрудников «Современника» и близких людей. В ночь на 19 февраля скоропостижно скончался Иван Иванович Панаев. Смерть его не многое поменяла ни в личной жизни Некрасова, ни в журнале. Квазисупругам Некрасову и Авдотье Яковлевне он не мешал, живя обособленной личной жизнью, занимая в квартире на Литейном отдельную половину. Унаследованная им слабость к мотовству, легкомысленным тратам не сильно отягощала кассу журнала, хотя Некрасову и приходилось давать подробные инструкции Ипполиту Панаеву, как ограничивать его кузена в тратах. Если он и имел когда-то влияние на «Современник», то давно потерял его — и финансовое (все финансы перешли под полный контроль Некрасова и Ипполита Панаева), и литературное (отказавшись от фельетонов «Нового поэта», Панаев в последние годы вел только несколько легкомысленную «Хронику петербургской жизни», находившуюся в некотором диссонансе с общим серьезным направлением журнала — вероятно, по признаваемой им самим неспособности быть «идейным» журналистом). Тем не менее его место в журнале свято сохранялось, и на него не покушался ни один новый сотрудник. Незадолго до смерти Панаев начал печатать в «Современнике» очень ценные «Литературные воспоминания», фактически пробудившие у российской публики интерес к этому жанру.

Панаев был верным соратником, не отказался от журнала и от отношений с Некрасовым в трудные времена, и смерть его вызвала и у Некрасова, и у Панаевой искренние грусть и сожаление. Уход из жизни «официального супруга» Авдотьи Яковлевны не мог разрешить противоречий между фактически уже бывшими любовниками — о браке речи идти, конечно, не могло.

На похороны Панаева было выделено 744 рубля из кассы журнала. Теплый некролог написал Чернышевский. Единственное затруднение, которое возникло у Некрасова, было связано с тем, что юридически Панаев до смерти оставался ответственным редактором и соиздателем «Современника». Но это удалось быстро исправить: официальная вдова Панаева передала Некрасову унаследованные ею права на издание. Правительство в этот момент не видело препятствий для утверждения Некрасова в должности нового ответственного редактора, и 21 марта 1862 года он стал единоличным редактором и издателем «Современника».

В политическом отношении 1862 год был еще более тревожным, чем предыдущий. Ближайшие сотрудники продолжали подпольную работу, приводившую к всё более явным результатам. Чернышевский в глазах правительства и части общества превратился в несомненного вождя всех заговорщиков, внушая обывателям почти мистический страх. Продолжали одна за другой появляться прокламации разных авторов, но всегда поджигательского содержания, возбуждая слухи и панику. 2 марта в зале собраний доходного дома титулярного советника Руадзе состоялся музыкально-литературный вечер в пользу Литературного фонда, закончившийся скандалом из-за крайне дерзкой речи профессора Платона Васильевича Павлова «Тысячелетие России» (на следующий день Павлов был арестован и сослан в Ветлугу). На этом вечере второй и последний раз в жизни перед публикой выступил Чернышевский — он говорил о Добролюбове. Решился на «выходку» и Некрасов, который прочел не только свое дидактическое стихотворение «Школьник», но и перевод стихотворения австрийца Морица Гартмана «Белое покрывало», сделанный государственным преступником Михайловым. Рискованным было и само содержание стихотворения, начинавшегося словами, легко ассоциировавшимися с участью его переводчика:

Позорной казни обреченный,
Лежит в цепях венгерский граф.
Своей отчизне угнетенной
Хотел помочь он: гордый нрав
В нем возмущался; меж рабами
Себя он чувствовал рабом —
И взят в борьбе с могучим злом,
И к петле присужден врагами…