Николай Некрасов

«Дедушка» был целиком написан в Карабихе, где Некрасов пробыл с середины июня до конца августа 1870 года, отказавшись от планов новой поездки за границу. Причины он объяснил в письме Краевскому: «Я здесь хорошо устроился — хожу на охоту, работаю и купаюсь. Купанье мне настолько приятно, что путешествие в Диепп (то есть Дьеп. — М. М.) для одной этой цели меня начинает устрашать». Отправляясь в Карабиху, Некрасов просил Федора Алексеевича к его приезду взять напрокат в Ярославле «порядочный» рояль. Музыкальный инструмент, видимо, был нужен для новой женщины, с которой Некрасов приехал в имение и которой посвятил поэму «Дедушка», написанную в ее присутствии. Это последняя в его жизни женщина, и в отношениях с ней он сам как будто занял позицию героя поэмы — пожилого человека, отжившего, но способного на то, чтобы делиться теплом с молодым существом, начинающим жизнь.

Звали ее Фекла Анисимовна Викторова. Некрасов называл ее и представлял друзьям Зинаидой Николаевной, Зиночкой. Первое упоминание о ней в письмах поэта и, видимо, само их знакомство относится к началу мая 1870 года. И ее происхождение, и обстоятельства встречи остаются загадкой. Судя по имени, она, подобно Мейшен, была «из простых». Она была очень молода — младше его почти на 30 лет. Довольно авторитетные источники утверждали, что Некрасов взял ее из «заведения». В частности, такую версию записал в своем дневнике Лазаревский, видимо, со слов самого поэта. И всё-таки она вызывает сомнения: Зиночка была простая девушка, однако никто не замечал никаких следов постыдной профессии (если она действительно ею занималась) ни в ее внешности, ни в ее поведении. В ней не было вульгарности или развязности, чрезмерной смелости — скорее наоборот. Некрасов стремился оберегать ее нравственное чувство. А. Ф. Кони вспоминал: «От нее веяло душевной добротою и глубокой привязанностью к Некрасову. За обедом, где из женщин присутствовала она одна, Некрасов, передававший какое-нибудь охотничье приключение или эпизод из деревенской жизни, прерывал свой рассказ и говорил ей ласково: «Зина, выйди, пожалуйста, я должен скверное слово сказать», — и она, мягко улыбнувшись, уходила на несколько минут».

Конечно, она не была крестьянкой. Можно предположить, что Зина происходила из городского мещанства, скорее всего была сиротой (поскольку никаких упоминаний о ее родителях мы не встречаем), жила в услужении у входившего в круг знакомств Некрасова состоятельного человека, возможно, использовавшего ее в развратных целях, который «отдал» или «продал» ее поэту. Очевидно, ей не хватало не столько образования, сколько развития. Некрасов «воспитывал» ее, в частности, хотел, чтобы она обучалась французскому языку (ей это было очень трудно). У Некрасова не было сильной страсти к Зиночке; не исключено, что поначалу она представлялась ему такой же «сезонной» подругой, как когда-то Селина Лефрен или Прасковья Мейшен. Скорее всего, уже в Карабихе чувства Некрасова к ней вышли за границы отношений с «другом» или «ангелом». Об этом свидетельствует само посвящение «Дедушки», сделанное, конечно, уже не случайному человеку, но «закрепившемуся» в жизни автора.

Естественно, Некрасов относился к Зине несколько свысока, шутливо-иронически, но это было вызвано, видимо, разницей в возрасте, а не в происхождении. Зина подкупила и привлекла Некрасова пластичностью, способностью к развитию и желанием развиваться (чего не было в Мейшен), готовностью избавляться оттого, что было сформировано в ней прежней средой. Она смогла стать преданной спутницей великого поэта, готовой повсюду следовать за ним духовно и физически. Дополнял эти черты веселый и добрый нрав Зины, а также развившаяся в ней любовь к тем занятиям, которые любил Некрасов, — охоте и игре на бильярде. Она — вторая и последняя женщина (из тех, про которых мы знаем), вошедшая в стихи Некрасова — ласковые, дружеские, написанные перед смертью.

Возможно, уже тогда Некрасов столкнулся с неприятием Зиночки другими членами его семьи, которое его братья и сестра не выказывали ранее ни одной из его женщин. Возможно, однако, антипатия эта возникла позднее, когда сменились персонажи: в ноябре неожиданно скончалась жена Федора Алексеевича, и очень быстро ее место заняла другая женщина, которая была к Зине особенно непримиримой. Негативно отнеслась к Зиночке и Анна Алексеевна Буткевич. Впрочем, в первое совместное лето это, должно быть, никак не проявилось; скорее всего, враждебность к новой подруге брата у родственников возникла тогда, когда стало понятно, что она — не очередной «зимний друг», что она прочно заняла место в его сердце.