Николай Некрасов

Во многих отношениях поэма вторична, отчасти основывается на найденных еще в «Несчастных» и «Морозе, Красном носе» приемах (описание северной природы, сон в морозную ночь, в котором к героине приходит счастливое жаркое лето). И всё-таки она выглядит достаточно свежо, демонстрирует желание Некрасова снова расширить диапазон своего творчества. Прежде всего, сама тема дает возможность создать произведение «исторического» характера, включающее в себя исторические реалии.

Некрасов едва ли не впервые пробовал себя в работе с фактами, в том числе с документами, благо в его распоряжении был большой набор материалов — запрет с декабристской темы был довольно давно снят. Поэт мог пользоваться как официальными источниками (например, упоминавшейся книгой Модеста Корфа), так и материалами, печатавшимися в герценовских изданиях в Лондоне, был знаком с мемуарами некоторых декабристов, прежде всего Ивана Якушкина, двоюродного брата постоянного автора «Современника» и «Отечественных записок». Много сведений о самой княгине Трубецкой Некрасов получил от Михаила Сергеевича Волконского, хорошо знавшего семью Трубецких и взявшегося внести в поэму свои поправки (при условии, что Некрасов непременно их примет, которое тот не выполнил).

Еще одна сложность заключалась в том, что изображаемый характер не имел аналогов в его творчестве. Некрасова, конечно, прежде всего интересовал сам поступок княгини, отправившейся в Сибирь за своим мужем; собственно, сюжет поэмы и представляет собой описание ее поездки, перемежаемое снами и наплывами сцен прошлого, создающими предысторию центрального события. Для поэта княгиня Трубецкая — прежде всего героический персонаж, но одновременно реальная фигура. До сих пор у него светские женщины представляли собой карикатурно или сатирически обрисованные типажи (как в стихотворении «Княгиня» или в сатире «Балет). Здесь же автор пытается показать эту светскость через отвращение к свету, через то, что отбрасывается ради любви к мужу. В свою очередь, эта любовь не слепа. Очевидно, что по образованию и кругозору Трубецкая стоит ниже своего мужа, но душевно и духовно не менее развита, чем он, и готова разделить не только его страдания, но и его убеждения. Одновременно с героизмом Некрасов хочет показать ее тонкую натуру, наделенную художественным воображением:

Княгиня видит то друзей,
То мрачную тюрьму,
И тут же думается ей —
Бог знает почему,
Что небо звездное — песком
Посыпанный листок,
А месяц — красным сургучом
Оттиснутый кружок…

Поэт изображает утонченную светскую даму, столкнувшуюся с миром насилия и страдания, но не дрогнувшую, принявшую их сознательно как свою судьбу. Княгиня Трубецкая в поэме всего лишь едет в «возке», она не испытала страданий, перенесенных ее мужем, но готова принять их.

Пока Некрасов был в Карабихе, произошло событие, косвенно, но вполне серьезно угрожавшее «Отечественным запискам». 1 июля начался судебный процесс над членами «Народной расправы», продолжавшийся почти три месяца; все его материалы регулярно печатались в «Правительственном вестнике». Не касаясь самого характера организации и ее руководителя Сергея Нечаева, нельзя не признать, что благодаря преданию огласке сочиненного им «Катехизиса революционера» и обнародованию деталей убийства студента Иванова правительству удалось нанести удар по репутации революционных групп. Убийство Иванова представляло собой не ликвидацию врага, но казнь «своего» только за то, что его взгляды изменились и он решил покинуть подпольное общество. Для обывателя революционная организация предстала в зловещем свете — не как союз свободных людей, объединенных убеждениями, но как замкнутое (говоря современным языком, мафиозное) сообщество, из которого нельзя выйти, как нельзя выбраться из засасывающей трясины.

Удар по репутации революционного движения был чувствительный. Салтыков писал Некрасову в Карабиху, прося совета: не следует ли перепечатывать из «Правительственного вестника» материалы нечаевского дела? Некрасов был не впечатлен и, видимо, как и другие члены редакции, не считал «Народную расправу» настоящей революционной организацией, а потому решил, что следует только дать аналитический обзор силами лучших публицистов журнала. В целом революционное движение в это время оправилось от нечаевского дела, хотя его враги и объявили членов «Народной расправы» типичными революционерами (особенно талантливо это сделал Достоевский в «Бесах»).