Николай Онуфриевич Лосский: философские искания

Занятия теорией знания и логикой очень затруднили для Лосского разработку метафизической системы. Н. О. Лосский жаловался: «Как только я приступал к обдумыванию какого-либо метафизического вопроса и начинал набрасывать заметки на бумаге, оказывалось, что я более занимаюсь условиями познаваемости того или иного предмета, чем самим предметом. К счастью, я давно уже был сторонником определенной метафизической системы, именно лейбницианского персонализма. Но мне предстояло глубоко переработать его в связи с моим интуитивизмом: нужно было выяснить интимную связь всех частей мира друг с другом, связь, благодаря которой познающее существо может нескромно заглядывать прямо в недра чужого бытия»[44]. И далее интересны мысли Н. О. Лосского о системе мироздания: «В своих поисках соотношения между высшими и низшими этажами бытия я приходил к очень странным гипотезам. Например, некоторое время я носился с мыслью о двух или нескольких этажах времени: акт, совершающийся во времени высшего порядка, может, согласно этой гипотезе охватывать, как нечто подчиненное себе, множество актов, протекающих во времени низшего порядка. Вскоре однако я отказался от этой хитроумной конструкции, поняв, что загадки бытия приводившие меня к ним, решаются просто и естественно сверхвременностью субстанциональных деятелей: отвлеченные идеи, носимые ими, непременны, а действиям своим они придают временную форму и охватывают их сверхвременно, как целое»[45].

Таким образом Н. О. Лосский мироздание мыслит как то, что создано Богом, как личностным, но идеальным, присутствие которого на Земле выражается во вневременном и внепространственном: в природе – в Красоте, в человечестве – в Добре, в человеке – в Духе. В мире в целом отражена разумность строения – «Отечественный Логос», а само мироздание есть, по Лосскому, вся полнота бытия Отца.

§ 6. Философское решение проблемы жизни смерти

Н. О. Лосский объясняет мироздание так, что в нем нет смерти в ее идеальном понятии. В нем ничего не уходит и не проходит, в нем нет прошлого и будущего, есть только изменение в рамках настоящего и целого. Поэтому идеальной духовной смерти человека нет, есть только телесная смерть. «Она состоит в прекращении тех жизненных процессов, которые возможны не иначе как при сохранении союза главного субстанционального деятеля с подчиненными ему деятелями. При распадении этого союза сами субстанциональные деятели не погибают: каждый из них есть существо сверхвременное, следовательно, вечное»[46]. Жизнь как таковая не исчезает, уничтожается только ее биологическая форма, где есть отделенность и вражда. В этом отношении биологическая форма жизни несовершенна. Во всяком субстанциональном деятеле изначально заложено стремление к совершенству. Поэтому «во всех случаях смерть оказывается не полным уничтожением жизни, а наоборот, единственным путем для сохранения и продолжения жизни. В ненормальных условиях царства вражды положительно-отрицательное время есть истребитель всего несовершенного неудачного, ложного, преграждающего путь нашему дальнейшему развитию»[47].

Телесная смерть кажется человеку самым страшным злом. Однако, если понимать цель мироздания и выполнять христианские заповеди, то отношение к ней может измениться. Главное назначение человека заключается в том, чтобы смирить «гордыню», полюбить Бога больше, чем самого себя. Тогда смерть покажется целесообразной. Лосский говорит: «Не надо однако забывать, что она зло производное, следствие основного зла, состоящего в себялюбии, то есть грехе отпадения от Бога и нарушения ранга ценностей»[48].

Рассуждать о бессмертии – это значит рассуждать о вечности души, то есть о предмете, не имеющем временной формы, следовательно, непредставимом чувственно. Н. О. Лосский, подходя к изучению проблемы жизни и смерти на философском уровне, считает, что цель философа заключается не в том, чтобы доказать само бессмертие души, а прежде всего в том, чтобы ответить на вопрос, существует ли возможность знания о таком предмете, как бессмертие души, и затем, как человек может избежать страха смерти. Идею бессмертия души как проблему теории знания он излагает в статье с соответствующим названием[49].