Николай Онуфриевич Лосский: философские искания

С идеями социализма он познакомился из бесед с товарищами и из книг. Они произвели большое впечатление и увлекли, казались очевидной истиной. Идея устранения класса торговцев, как сложной системы посредников между производителями и потребителями, должна была привести к чрезвычайной экономии сил и облегчению жизни. «Через 35 лет в 1920–1922 гг. я своими глазами увидел, – отмечал Н. О. Лосский, – к чему может привести устранение класса торговцев: количество посредников между производителем и потребителем возросло неимоверно, и эти посредники были чиновниками на службе у деспотического государства. Все недостатки бюрократизма внедрились в систему снабжения в размерах невиданных при прежнем порядке: формализм, волокита, невнимание к интересам покупателя и забота лишь о том, чтобы не сделать лишнего, шага, за который придется отвечать перед государством и т. п.»[125].

То же самое произошло и с христианской верой. Воспитанный религиозной средой, в 17 лет он начал размышлять о Церкви, о религии. Не прошло и месяца, как были отвергнуты не только Церковь и религия, но и бытие Бога. Потом Лосский сожалел, что не было рядом авторитетного и знающего человека, который научил бы отличать идеальную сущность христианства от земных искажений его и который показал бы, что даже и в XIX в. православная Церковь сохранила в себе великие духовные богатства. «Вместе с грязною водою я вылил из ванны и ребенка, подобно сотням тысяч русских и западноевропейских интеллигентов»[126], – сожалел об этом впоследствии Н. О. Лосский.

Состояние безбожия длилось восемь лет, а возвращение к Церкви совершилось только через тридцать лет, после сложного философского процесса.

После революции 1917 года, которая вызвала у него чувство ужаса, Н. О. Лосский вступил в партию кадетов (конституционно-демократическая партия, партия народной свободы). После усиленного размышления над проблемами свободы воли, написал брошюру «Чего хочет партия народной свободы?» и статью «О социализме». Они были напечатаны в «Вестнике партии свободы», и, что примечательно, в них Н. О. Лосский говорит об исторической необходимости не революционного, а эволюционного пути к социализму. Чем дальше, тем больше он становился сторонником постепенного медленного общественного преобразования.

Лосский видел в перспективе развития именно социализм, но переход к нему должен был быть долгим. «Высокое развитие техники и взаимозависимость экономической жизни всех народов обязывают к организации хозяйственной деятельности, как единого целого, к плановости ее и осуществлению многих требований социализма»[127]. В зрелом возрасте он находит и предлагает выход человечеству – организацию нового строя. При этом он отмечает: «Прежде всего надо принять во внимание, что простая смена субъекта собственности не обеспечивает экономического благосостояния граждан. Государство или общины, став собственниками, могут эксплуатировать рабочих и служащих еще более жестоко, чем капиталисты. Для защиты трудящихся от эксплуатации и при социализме необходимо сохранить политическую свободу, свободу мысли, прессы и информации, право союзов, забастовок и, особенно, суд, независимый от исполнительной власти»[128].

Н. О. Лосский расценивает эксплуатацию труда капиталом как зло. Он считает, что, безусловно, следует искать выход из такой несправедливости, но он должен быть не насильственный для самого общества и не должен носить разрушительного характера. Н. О. Лосский отмечает, «что частная задача защиты труда от эксплуатации может быть решена, как и все технические задачи, различными способами и надо найти тот путь, который ведет к цели с наименьшею ломкою прошлого, следовательно с наименьшими страданиями. Одержимость революционеров фанатическою страстью уже привела в России к гибели многих миллионов людей, к искалечению души другим миллионам и к эксплуатации труда государством в размерах, невиданных при частнокапиталистическом государстве. Мало того, глубоко идущее уничтожение частной собственности привело к утрате существенно важных областей свободы не только прежних владельцев имуществ, но даже и рабочих, к утрате без замены их более высокими мотивами труда для общего блага»[129].