Николай Пржевальский – первый европеец в глубинах Северного Тибета

Из Калуги полк двинулся в г. Белев Тульской губернии (около 100 км), где все юнкера и вольноопределяющиеся были собраны в городе и из них составлена особая юнкерская команда. Пржевальскому отвели «квартиру» в кухне, в которой, по его словам, в декабре месяце было так холодно, что даже и в то время, когда топилась печь, было 5 градусов мороза. Единственным спасением были полати[32], на которые забирались все, желавшие отогреться.

Ежедневно от 10 часов утра до часу пополудни юнкера должны были собираться в «манеже» на строевые занятия. «Манеж» представлял собой длинный погреб, выкопанный в земле и настолько тёмный, что на расстоянии 20 шагов с трудом можно было различить человека. Сюда сходились юнкера в самых разнообразных костюмах: кто без сапог, кто в изорванном халате, а кто и в сюртуке без рукавов. Это был, можно сказать, сброд порочных людей, картёжников и пьяниц, занимавшихся кражей вещей и «пропиванием» их в кабаке. Ротные командиры заставляли пить водку.

Николай писал матери: «Видя себя между такими сотоварищами, невольно вспомнишь слова, что я буду алмаз, но в куче навоза». «Служба в полку велась очень плохо, никто и ничего не делал. На юнкеров не обращали внимания, но с солдатами обращались жестоко. Офицеры вели жизнь разгульную и проводили время среди карт и пьянства. Поступившему в полк новичку трудно было не поддаться общему течению, но если ему это удавалось, то он заслуживал общее уважение среди товарищей-пьяниц».

Та армейская обстановка не особенно нравилась молодому и энергичному вольноопределяющемуся. Он ходил в лес на охоту и часто там плакал от безысходности. Тогда он был так молод, что походил скорее на ребёнка, чем на воина. Прелесть военной службы, почерпнутая из книг, сразу разрушилась, и Николай Михайлович, переносясь мыслью к Отрадному, просил мать взять его на праздники домой, чтобы хоть на несколько дней забыть банальную и скучную обстановку военной жизни. Побывав дома, он в январе месяце следующего 1856 года находился в том же, если не худшем положении, потому что финансовые средства его совершенно истощились.

24 апреля 1856 года его перевели в 7-й запасный батальон Белёвского пехотного полк[33]. Юный Пржевальский принимал участие в учениях полка, к которому был прикомандирован.

В это время в России, участвующей в войне, накануне произошли события, принявшие взрывоопасный характер, что заставило произвести ряд контрмер со стороны русского правительства. Воспользовавшись Крымской войной, франко-английский альянс решил отбросить нашу страну, вначале от берегов Тихого океана. В течение двух лет англо-французский флот безрезультатно бомбил русское восточное побережье. Нападение иноземных захватчиков было отбито в районе Петропавловска Камчатского с большим для них позором.

И тогда в 1855 году на Балтике, финская крепость Свеаборг[34], входящая в состав Российской империи, подверглась предательскому нападению с бомбардировкой со стороны англо-французского флота[35]. Это нападение неприятельского флота на территорию России заставило командование Русской Армии принять меры по защите своих рубежей. Ввиду угрозы безопасности границ, Белёвский полк стал готовиться к походу в Финляндию.

Накануне этого мероприятия предстояли смотры старших начальников. Все чистилось и охорашивалось, а нижним чинам выдавались лапти и полушубки. Поход предстоял через Москву и Петербург, и Пржевальский тешил себя надеждой повидаться с братом и матерью.

7 июля 1856 г. ему присвоили звание юнкер. Однако поход в Финляндию был отменен и, вместо того, летом 1856 года полк двинулся в город Козлов, Тамбовской губернии (около 436 км). Этот поход Пржевальский называл, «передвижением шайки грабителей», поскольку ни людям, ни лошадям ничего не покупалось – все бралось даром. Воровство на продовольствие офицеров было в обычаях того времени.

Как потом вспоминал Пржевальский, «в этом соблюдалась очередь, и раз, когда пришёл мой черёд, я, между прочим, заколол штыком индюка, которого потом съели по пути из Белёва в Козлов»[36].

Николай Пржевальский. 1956 год