Николай Пржевальский – военный разведчик в Большой азиатской игре

«Секретная информация о силе и состоянии Китайского государства, и о протчем, сочин. тайн. сов. и ордина Св. Александра кавалером, Ильлирийским графом Савою Владиславичем, бывшим в характере чрезвычайного посланника и полномочного министра при Дворе Китайском, 1731 г. в Москве».

В этот же период времени в 1729 году второе по счёту Китайское посольство направилось теперь уже в Петербург, правда вышло оно во времена правления Петра II, а прибыло туда лишь в день годовщины коронации императрицы Анны Иоанновны (1732). Это было первое в истории Китая посещение китайскими послами столицы европейского государства [167].

В 1753 году императрица Елизавета Петровна решила возобновить дипломатические отношения с Китаем. Через три года кандидатом для данной миссии в Пекин был назначен дипломат Василий Фёдорович Братищев. 27 января 1757 В.Ф. Братищев убыл из Москвы и через 8 месяцев был в столице Китая, где пробыл до 4 октября. Однако его миссия потерпела неудачу и не принесла желаемого результата. Свои отношения, ввиду незнания языка, он строил через иезуитов, которые не горели желанием помогать представителю России [168].

– По информации учёного А.И.Андреева, первым российским монархом, пытавшимся построить реальные дипломатические отношения в Тибете через своих посредников, была Екатерина Великая. В 1767–1768 г., принимая бандидо-хамбо-ламу Заяева, прибывшего в Москву, наряду с представителями других конфессий, для участия в составлении нового религиозного законодательства, императрица просила его рассказать о своём хождении в Тибет. Имеются сведения, что Екатерина II, очевидно под влиянием рассказа Заяева, попыталась завязать отношения с Панчен-ламой, вторым после Далай-ламы правителем этой высокогорной страны.[169].

Проведения сети скрытных мероприятий в Сибири и на Дальнем Востоке. Открытие навигацкой школы. Планы строительства транспортных судов

В декабре 1753 г. императрица Елизавета Петровна подписала указ «Об уничтожении внутренних таможенных и мелочных сборов», которые являлись одним из главных препятствий к развитию внутреннего товарооборота. Правительство также отменило внутренние таможенные и торговые канцелярские сборы в Сибири и таможенное обложение товаров, ввозимых из России в Сибирь[170].

В связи с этим в 1753–1756 годах русское правительство попыталось установить, каково же истинное положение на Амуре и возможно ли там судоходство. Здесь-то и начинается цепь небрежностей и ошибок, вследствие которых воссоединение этого края с Россией задержалось почти на 100 лет.

В июне 1753 г. по инициативе сибирского губернатора, бывшего моряка генерал – поручика В.А. Мятлева было подготовлено представление в Сенат о строительстве в устье Амура верфи и военно-морской базы [171]. На верфи в устье Амура он планировал построить не менее трех фрегатов для обследования земель, лежащих к востоку от Камчатки[172]. Мятлев также убедил чиновников, что снабжение хлебом в Охотский и Удский остроги по Амуру обойдётся значительно дешевле, особенно если выращивать его в Нерчинском уезде, связанном по рекам Ингоде и Шилке с Амуром.

1 августа 1754 по его же инициативе была открыта Иркутская навигацкая школа. Одновременно была создана и аналогичная Нерчинская школа Ф.И. Соймоновым, где он первые два года преподавал в ней основы морского дела. Их основание было связано с организацией Секретной Нерчинской экспедиции 1753–1765, когда возникла идея возобновления исследования Дальнего Востока. Экспедиция, осуществляла географические, геодезические, гидрографические, этнографические и другие научные исследования в бассейнах рек: Амур, Аргунь, Ингода, Нерча, Хилок и Шилка имела следующие задачи:

1. Комплексное исследование бассейна Верхнего Амура и озера Байкал;

2. Поиск в Нерчинском уезде земель, подходящих для выращивания хлеба и переселения крестьян;

3. Строительство транспортных судов и изыскания возможности перевозки на них по Амуру стратегических грузов для русских поселений на Тихом океане.

18 августа 1754 г. Сенат дал Сибирскому приказу секретный указ о переселении на плодородные земли Нерчинского уезда нерегулярных казаков с жёнами и детьми для развития там хлебопашества. Соймонов пытался наладить производство железа для нужд экспедиции и сам участвовал в поисках месторождений. Сохранилось представление В.А. Мятлева в Сенат об организации добычи и выплавки найденной в Нерчинском уезде железной руды[173].