Николай Солнечный. Книга первая. Новогодняя ночь

– Ага, просто отпад, – с сомнением в голосе сказал Лёня. – Говорящие деревья, говорящие белки. Деревья питаются морожком. Обалдеть! А морожко какое? Пломбир в стаканчике или в шоколаде на палочке?

– Лёня, приколист, откуда в лесу мороженое?! – рассмеялся Коля. – Мы про ягоду говорим, мо-рош-ку. Вот, – полез Коля под куст и достал лист лопуха с ягодами.

Развернув его, он продемонстрировал яркие, налитые то ли огнём, то ли светом, жёлтые спелые ягоды морошки.

– Красота какая!  – восхитилась Катя.

– Попробовать можно? – протянул руку Лёня.

– Если сгореть не боишься, – усмехнулся Коля, и рука Лёни тут же исчезла.

– Нужно верить, что лекарство поможет, – напомнила белка.

– Так, Коля, становись сюда, – скомандовала Катя. – А вы, дорогой прапрапрадедушка, послушайте меня внимательно. Это чудо-ягода, в которой скрыта целительная сила. В это верю я, верит Коля, верят все вокруг, даже Лёнька.

Лёня в знак согласия кивнул головой.

– Осталось поверить только вам. Знайте, что мы вас в обиду не дадим. Мы пришли помочь, и вы должны эту помощь принять. Когда тонущего на воде спасают, главное, чтобы он не барахтался, не упирался и не мешал его спасать. Вот и вы, пожалуйста, не сопротивляйтесь и не мешайте нам спасти вас. А я вам обещаю, что мы с Колей своих детей никогда не оставим и всё, что сможем узнать о наших предках, будем помнить и детям рассказывать. Даже плохое. Чтобы они знали, как не надо делать, – закончила Катя, стараясь говорить твёрдо, хотя у самой голос дрожал.

– Ладно. Кормите, только не отравите, – пробурчал Тополь. – И ты обещание своё выполни, – уже мягче добавил он.

Затем от ствола Тополя отделился дух в человеческом облике примерно наполовину. Выставил вперёд раскрытую ладонь.

– Кладите ягоды по одной, – прозвучал в голове Коли голос белки.

Коля вдруг занервничал, осторожно взял одну, уже готовую лопнуть от спелости ягоду, и положил её в раскрытую ладонь духа. Ягода, коснувшись протянутой руки, вспыхнула ярким огнём и просочилась в руку. Тут же по всему стволу пошли золотистые искры вверх и вниз. Тополь весь задрожал, зашелестел и будто запылал миллионом золотых огней. Можно было подумать, что он горит, но горение это было необычным, даже красивым и не вызывало страха. Спустя несколько минут оно медленно стало угасать, пока не исчезло совсем.

Коля, как и все остальные, заворожено смотрел на происходящее.

Дух древа снова протянул руку, и Коля осторожно вложил в раскрытую ладонь вторую ягоду. Все ожидали, что её действие повторится. Но в этот раз она не вспыхнула, а тихонько пролилась золотистым ручейком. Казалось, что из маленькой ягоды льются бесконечные потоки жидкого огня. Они снова заполнили собою ствол, а затем устремились к ветвям и корням. Тополь при этом ухал и хохотал, будто от щекотки, затем трясся и рыдал, потом тоскливо и печально качал ветвями и снова смеялся.

Когда золотые ручьи впитались в древо, дух снова протянул руку.

Коля осторожно вложил в протянутую ладонь третью ягоду. И она рассыпалась миллиардом песчинок, которые будто от дуновения ветра полетели к древу и облепили его. Дух при этом широко открыл глаза, и было заметно, что взгляд его старческих глаз прояснился, будто на них была пелена, а теперь она пропала. Весь ствол древа как-то расправился, приосанился, корни выбрались из земли и стали танцевать. Коля, глядя на это, подумал, что Тополь похож на человека, разминающего давно затёкшие ноги.

– Ольга, Андрей, Константин, Устинья, Дарья, Иван, Пелагея… – стал перечислять Тополь какой-то бесконечный список имён.

– Он вспоминает, – с затаённой радостью в глазах прошептала Катя.

Из четвёртой ягоды в руке духа стал расти необычный золотистый цветок, который в конечном итоге вдруг лопнул и разлетелся по ветвям тополя маленькими сияющими цветочками, так что древо теперь казалось цветущим, а потом эти цветочки превратились в пушистые серёжки и, вздрогнув, разлетелись золотистым тополиным пухом.