Николай Васильевич Парин в письмах и воспоминаниях. Жизнь, посвященная океану

Передавшаяся по наследству страсть к охоте, всегда занимала большое место в твоей жизни, хотя свою работу во время рейсов, ты считал, тоже можно назвать охотой. Особенно ты любил ездить в Кимры к твоему другу охотоведу Володе Соколову, которого ты искренне уважал и любил как охотника и человека, отдавал ему в натаску собак, но на выставки предпочитал водить их сам. После хождения по охотничьим местам ты получал удовольствие от провождения времени в его деревянном доме на берегу Волги, которая была тебе родной еще с детских лет. Визиты к Володе для тебя всегда были праздником, сопровождавшимся обильными застольями и нескончаемыми разговорами. Ты любовался спокойным разливом широкой реки, любил бороздить ее воды на моторной лодке, когда отправлялся на охоту к дальним, с трудом различимым берегам, но процесс ловли рыбы, которым активно промышлял Володя, не доставлял тебе никакого удовольствия (хотя кушал оную ты с аппетитом).

Большую радость доставляли тебе поездки вместе с Василием Васильевичем в свободное для него время на охоту вместе с Витой или Рипом. Ездили на Истринское водохранилище или в Егорьевск к егерю Красоткину. К своему удивлению, у одного из рыбаков ты случайно заметил пойманную змеевидную зеленоватую рыбку, относительно большого размера, которую сразу же определил как европейского речного угря из экзотических краев, каким-то путем достигшего этих мест. Но обратное путешествие на нерест в Саргассово море оказалось для него, увы, нереальным.

Сохранились письма Василия Васильевича из Киргизии, адресованные тебе, в которых, помимо описания тех мест, где он побывал, подробнейше излагались удачи и неудачи в охотничьих походах, вплоть до количества и качества убитой дичи, что напоминало письма Аксакова к Тургеневу, ведущих, как известно, этому процессу строгий учет. В одном из писем В.В. радостно сообщает тебе, что привез домой ручного кеклика – очень симпатичного «парня», кем-то пойманного сетью и выросшего с цыплятами. Независимое поведение этого темно-оливкового фазанчика с темными полосками на боках, по-хозяйски расхаживающего по квартире и нежно привязанного к Нине Дмитриевне, очень тронуло тебя, и охота на фазанов стала для тебя запретной. Все письма, которые писал тебе Василий Васильевич, поражают желанием поделиться «в каких странствиях» он побывал вместе с Ниной Дмитриевной, трогательной заботой о твоем здоровье, интересом к твоей ихтиологической работе и о дальнейших перспективах. Никогда не чувствуя родительского диктата, ты всегда прислушивался к советам отца по поводу самоусовершенствования в выбранной профессии. Впрочем, еще с детских лет учеба всегда давалась тебе легко, всегда было интересно что-то читать, в основном книги из серии, изданной Географгизом и познавать нечто новое из энциклопедий.

При коротких стоянках во Владивостоке в ожидании начала тех или иных рейсов ты всегда стремился выкроить свободное время, чтобы с твоим другом ихтиологом Славой Шунтовым уехать на несколько дней в лес, чтобы полюбоваться природой и заняться охотой на рябчиков, тетеревов или вальдшнепов. Это было наиприятнейшее времяпрепровождение на природе, о котором при возвращении домой ты с восторгом рассказывал. Иногда ты ездил за 45 км от Владивостока в долину реки Суйфун на пойменное озеро Утиное и писал родителям, как «в чудесную осеннюю погоду любовался домиками ондатр. Надеюсь съездить еще раз, говорят, скоро пойдет гусь».

И далее из письма:

«Был на охоте. Ездили втроем на один день за 150 км от города. Надеялись пострелять рябчиков. Тайга очень красива, тем более, что погода вновь установилась теплая и солнечная. Рябчиков мало (я видел только одного, да и тот слетел метров в ста от меня), кроме того, опавшие сухие листья очень шуршат под ногами и не дают двигаться без шума. Интересно, что на Дальнем Востоке рябчик живет среди лиственных деревьев, поэтому стрелять осенью, когда нет листьев, очень легко».