Никому не говори!

– Тёма. Мне мало твоего слова. Ты даже не представляешь, о чём меня просишь. У нас с Грешником разные территории и они не пересекаются. Мне не зачем развязывать войну с этим человеком…

– Нин, мне больше не к кому идти, – в отчаянии прервал он меня, сложив ладони в мольбе. – Если он доберётся до них, я этого не переживу! Помоги мне! Умоляю!

Я откинулась на спинку диванчика и положила на неё локоть. «О них»? Как интересно.

– Тогда будь со мной откровенен, Артём. Кого именно я должна защитить?

– Мою жену. И дочь.

Неожиданно.

– Я сам не знал, что являюсь отцом уже пять лет.

Вот как. Мы с Артёмом ровесники, и тут только один вывод – в восемнадцать он не особо заботился о защите. Господи, как же меня пронесло, и я ни разу не забыла о резинках с ним! Почему-то только эта мысль посетила меня при упоминании о незапланированной беременности. Как бы то ни было, думал ли Артём своей головой сейчас? Да, он пытался защитить семью, но какого будет им без него? И как долго оберегать их смогу я?

– Насколько ты сейчас адекватен, Артём?

Он моргнул и тряхнул головой, опустил её ниже, провёл руками по волосам и отрицательно покачал головой.

– Не очень. Мою квартиру взорвали, на машине перерезали тормоза, а в утреннем кофе оказался мышьяк. Я чудом до тебя добрался. Думал, твои амбалы мне голову открутят один взглядом, с моей-то везучестью сегодня. Я в отчаянии, Нин! Я… – он поднял на меня полные боли глаза. – Помоги мне.

Господи. Сколько же врагов у него? А Грешник хорош. Что-что, а проучил мальца он знатно.

– Покажи мне, что на листе.

Но он покачал головой.

– Пойми меня правильно. Это, – он махнул бумажкой, – было гарантией защиты от твоего отца долгих десять лет. Передав его тебе, я лишу родных безопасности.

Интересно, это тот самый козырь или у него ещё есть карты в рукаве?

– Тогда зачем ты отдаёшь его мне?

Стараясь абстрагироваться от своих эмоций, я наблюдала за каждым изменением в его мимики, движениях, позе. А он лишь гадливо усмехнулся, положил лист на столик между нами и подвинул его мне пальцем.

– Потому что ты сама начнёшь ему мстить, и это будет гарантией на безопасность моей семьи.

Я опустила глаза на лист, страшась и предвкушая того, что там увижу. Неужели это то самое? То, чего я так жаждала с момента смерти моей матери – мой билет к свободе? Прошло всего десять лет, а кажется, что целая жизнь. Всю свою жизнь я ловила на себе взгляды, которые откровенно говорили, что я дочь наркоманки. Что я гниль этого мира, и не достойна права на существование, потому что от «такой» женщины может появиться только убогое отродье. Я ненавидела этих людей настолько сильно, что стала играть желаемую ими роль. Выстраивала образ блудницы и терпела опыты отца только ради того, чтобы воткнуть им клинок в самое их поганое сердце. Стереть ублюдков с лица земли и очистить имя матери – вот моя цель. Да. Я ничего не помню о том дне. Но я помню маму. Помню, какой она была. Каким добром светились её глаза, и сколько любви она вкладывала в свои объятья.

Подняв лист, развернула его, не сразу поняв, что задержала дыхание. Взгляд зацепил лишь пару строк и несколько слов, чтобы удостовериться – это оно. Это то, что я искала. То самое доказательство, которое избавило меня от сомнений и подталкивало к действиям.

На отлично сохранившемся документе чёрным по белому были выведены нужные мне два слова – «насильственная смерть». Дата. Подпись. Печать. И имя моей матери.

– Откуда у тебя это?

Он тяжело вздохнул на мой ледяной тон, но пробормотал:

– Мой отец непосредственный участник. Я не знал, Нина. Только сегодня догадался.

Я прищурилась, а мой телефон пришёл в движение, завибрировав от входящего звонка. Я сбросила звонок даже не глядя, потому что меньше всего сейчас хотела слушать кого-либо.

– Догадался? Ты догадался? Ты меня за дуру принимаешь?!

На последнем вопросе моя выдержка дала трещину, и я всё-таки зарычала от ярости. Он догадался. Смышлёный ты наш! Что ж ты десять лет назад не догадался? Почему никто ни о чём не догадывается вот так?

– Ну а откуда у него ещё эта бумага?! – воскликнул Артём, восприняв угрозу в моём голосе не так, как надо, но тоже в правильном направлении. – В тот день он сутки дома отсутствовал, на звонки мамы не отвечал, вернулся весь всклокоченный, разбитый. А вчера нашёл в его сейфе вот это! Что ещё тебе приходит на ум?

Я усмехнулась его не дальновидностью. Видимо, на эмоциях он просто не мог предположить, что роль его родителя была тогда немного иной. Он был следователем. Это после все знали его как начальника безопасности конкурента моего отца.

– Твой отец вёл это дело, а потом ему пришлось закрыть его за отсутствием состава преступления, Артём. После он уволился. Почему он вообще отдал тебе это?

– Он не отдавал, – пробасил хрипло парень, сжимая переносицу. – Его убили неделю назад.