Никому не говори…

Карли уже тошнило от темы, которую Сандра развивала с того момента, как залезла в машину. Она уже испытала острое унижение, пробираясь сквозь толпу друзей, родственников и поклонников Мэтта, стоявших на тротуаре и оживленно обсуждавших случившееся. Конечно, как только они ее увидели, воцарилось молчание; даже дурак понял бы, о чем шла речь. Она отвечала на смущенные приветствия и заставляла себя улыбаться. А потом, слава богу, свернула за угол, к своему «Универсалу». И обрадовалась темноте, как никогда в жизни.

Возбужденная Сандра присоединилась к ней как раз тогда, когда Карли начала осознавать, что же все-таки произошло. Невероятно, но факт: когда она наконец перестала быть хорошей девочкой и высказала Мэтту все то, что накопилось в ее душе за двенадцать лет, не считая последних обид, он повернулся и поцеловал ее. И все началось сначала. Конечно, она была не готова к этому, не сумела совладать с собой и ответила как прежняя Карли, которая всегда млела от близости Мэтта и таяла в его объятиях. Попытка прекратить с ним всякие отношения закончилась провалом… К счастью, их поцелуй прервали.

Спасибо и на том, что она успела воспользоваться последней возможностью, когда пнула Мэтта в лодыжку и выложила ему все, что она о нем думает.

Всю дорогу домой Сандра не унималась. Случившееся слишком занимало ее. Карли попыталась как-то вывернуться, заявив, что это был просто поцелуй двух старых друзей, но Сандра скептически хмыкнула и подробно описала все, что она видела и какие выводы из этого сделала.

– Одного не понимаю: почему ты сказала, что больше не хочешь его видеть. Если бы он поцеловал так меня, мне бы такое и в голову не пришло. – Белые зубы Сандры блеснули в темноте. – Он и опомниться не успел бы, как очутился в постели!

В этот момент они шли к дому через газон. Пахло свежескошенной травой, проклятые древесные лягушки громко распевали свои серенады. Раздражение Карли усиливалось с каждой секундой.

– Тащи в постель своего Антонио! – огрызнулась она, вспомнив старое правило, что лучшая защита – это нападение.

– Всему свое время, – снова улыбнулась Сандра. – Пусть не думает, что я легкая добыча.

Приближалась полночь, было темно, хоть глаз выколи, влажно, как в парнике, вокруг вились полчища комаров. «Универсал» был припаркован внизу, на обочине дороги; дом был ярко освещен. По взаимному согласию они решили плюнуть на счет за электричество. После тревожной первой ночи в Бентоне подруги поняли, что возвращаться в темный дом слишком страшно. Охранная система полностью окупила себя; честно говоря, Карли не смогла бы уснуть без этих молчаливых стражей дверей и окон. Но снаружи от них не было никакого проку, и когда они поднимались по травянистому склону, Карли бросало то в жар, то в холод. Она пугливо озиралась на каждом шагу.

Но хуже всего было то, что она боялась находиться даже в собственном доме. Во всяком случае, когда день сменялся ночью. Даже когда рядом были Сандра, Хьюго, а теперь и Энни, она почему-то неизменно просыпалась часа в два-три ночи, лежала с колотившимся сердцем и прислушивалась. К чему? Она не знала: но ей было очень страшно.

Ночные страхи. Карли помнила их. Когда она стала жить с бабушкой, то кричала по ночам так, что будила весь дом. Педиатр, которого вызвала бабушка, сказал, что это явление называется «ночные страхи», они часто бывают у маленьких детей и беспокоиться не о чем. У Карли они вызваны переменой жизненных обстоятельств и тоской по матери. Это пройдет, пообещал он.

В течение двух лет ночные страхи посещали ее все реже и наконец исчезли. Карли почти забыла о них: вплоть до той ночи у Мэтта. До ее первой ночи в Бентоне.

При мысли об этом Карли вздрогнула. Неужели ее ночные страхи вернулись? За исключением того самого кошмара, приснившегося ей в спальне Мэтта, когда она снова видела себя маленькой девочкой, испуганной чем-то, что было в Доме, Карли не могла вспомнить, что именно ей снилось. Но, может быть, она помнила. Может быть, ей не давали покоя запечатлевшиеся глубоко в подсознании и забываемые после пробуждения страшные образы, продолжавшие тревожить ее и днем.

«По крайней мере я больше не кричу по ночам», – подумала она отрешенно.

Какой бы ни была причина пробуждения Карли, обычно ее пульс постепенно успокаивался, страх проходил, она засыпала, а когда наступало утро, страх начинал казаться детским и даже немного смешным. Конечно, она не собиралась рассказывать, что в разгар ночи просыпается, напуганная до полусмерти. Тем более что рассказывать было некому. Особенно Сандре, всю жизнь прожившей в городе и так напуганной переездом в сельскую местность; в глубине души Карли еще жило опасение, что подруга удерет обратно в Чикаго. А Мэтт от нее скрывался. Впрочем, она и не собиралась делиться с ним.

Она вообще больше не собиралась иметь с ним дело. Она все ему высказала. Теперь все кончено. Все позади.

Но на самом деле ничто не закончилось, потому что он поцеловал ее. И этот поцелуй потряс ее до глубины души.