Никому не говори…

Сандра сердито фыркнула и снова повернулась к холодильнику. Карли посмотрела на Энни, которая виляла хвостом и с надеждой следила за Сандрой. Собачонка еще не совсем освоилась с новой жизнью, прошло еще слишком мало времени. Карли не сомневалась, что все будет в порядке. Просто Энни все еще боялась незнакомых людей и сразу поджимала хвост, если кто-нибудь говорил с ней без ласковых ноток в голосе. Но собачка была доброй, всех любила, разумеется, кроме Хьюго, и, как казалось Карли, была благодарна за то, что ее избавили от тягот бродячей жизни.

Мысль о том, что собака может испытывать благодарность, заставляла Сандру насмешливо фыркать, но Карли все больше убеждалась, что Энни именно благодарна за дом, за еду, но главным образом – за любовь.

Она почти сразу отвезла Энни к ветеринару. Тот осмотрел собаку, сделал ей целую кучу уколов и примерно определил возраст – пять лет. Сказал, что она давно бродяжничает, но особых проблем со здоровьем, к счастью, нет. Истощена, однако при регулярном питании скоро поправится. Сравнительно недавно полученная рана – сильный порез на животе за передними лапами – затянулась, не воспалившись, и благодаря неустанному зализыванию уже заживала. Темное вещество, покрывавшее шкуру Энни, оказалось ее собственной кровью, сочившейся из пореза. Карли испугалась из-за столь обильного кровотечения, но засохшую корку удалось легко смыть, после чего мех Энни стал мягким, черным, слегка вьющимся. Шрам, похоже, ее совсем не беспокоил. После купания, расчесывания и активного выведения блох Энни стала совсем другой.

Хорошенькой. Во всяком случае, симпатичной.

– Хорошая девочка, – одобрительно сказала Карли, когда Энни спокойно уселась и принялась следить за Хьюго. Кот был более разборчив и сначала обнюхал свой кусочек со всех сторон, а потом съел на глазах у облизывавшейся собаки. Когда с ветчиной было покончено, глаза обоих животных тут же с надеждой устремились на Сандру, которая продолжала копаться в холодильнике.

Наконец негритянка выпрямилась и закрыла дверцу, не вынув оттуда ничего, кроме бутылки содовой.

Энни разочарованно понурилась, а Хьюго хлестнул хвостом, отвернулся и начат умываться.

Карли, обрадованная временно наступившим перемирием, решила его закрепить. Она взяла Энни на руки и поднесла ее к Хьюго.

– Видите? – сказала она обоим и протянула руку, чтобы погладить Хьюго, и одновременно поднесла Энни поближе, но недостаточно близко, чтобы кот мог дотянуться лапой до влажного черного собачьего носа. – Вы можете быть друзьями. Вам просто нужно…

Энни пронзительно залаяла. Хьюго зашипел и, сиганув со стойки, вылетел из кухни. Собака начала вырываться, явно желая пуститься в погоню, и не сделала этого лишь потому, что Карли крепко прижала ее к себе.

– Сомневаюсь, что они поладят, – заметила Сандра, уходя с кухни следом за Хьюго.

– А я нет! – в спину ей крикнула Карли.

Когда Карли закончила мыться в старомодной ванне на когтистых лапах, размеры которой искупали недостаток современных удобств, было около часу ночи. Она надела пижаму, в сопровождении стучавшей когтями Энни миновала закрытую дверь Сандры и вошла в свою спальню.

Та очень мало изменилась со времен ее детства. Обои с узором в виде веточек лаванды и тюлевые белые шторы, которые бабушка позволила ей выбрать в качестве подарка на пятнадцатилетие, остались теми же. Как и коврик пастельных тонов на полу у кровати, и даже сама двуспальная кровать с яркими латунными шариками. Только на смену голубому стеганому одеялу с вышитым на нем единорогом, которым она укрывалась, когда была подростком, пришло белое кошенилевое.

Тогда она чувствовала себя здесь в безопасности. Теперь все изменилось, и это тревожило ее. Но сегодня вечером со включенной охранной системой, с забравшимся на кровать и быстро уснувшим Хьюго, с Энни, тоскливо поглядывавшей на завидное место, занятое котом, и за неимением лучшего вытянувшейся на коврике, Карли впервые после возвращения в Бентон почувствовала себя спокойно.

Помогло и то, что она смертельно устала. Слишком устала для того, чтобы видеть плохие сны. Едва она легла в постель и выключила свет, в ее голове начали тесниться картины, и все они имели отношение к Мэтту. Она вспомнила его лицо, после того как вылила ему на голову остатки лимонада и после – когда он поцеловал ее.

Нет, нет, нет! Она наотрез отказывалась повторять пройденное. И даже думать о чем-либо, имевшем отношение к Мэтту.

По иронии судьбы, после этой мысли перед глазами Карли стали роиться сменявшие друг друга образы Мэтта. Как ни странно, но это подействовало на нее так же, как пересчитывание слонов, и Карли быстро уснула.

Она спала до тех пор, пока ее не разбудил какой-то толчок. Сбитая с толку Карли моргала глазами, пока не поняла, что ее толкнул Хьюго. Он использовал ее тело как трамплин для прыжка на высокий шкаф, стоявший у кровати, и скорчился там, размахивая хвостом и глядя на хозяйку горящими глазами.