Никому Не Отдам... (СИ)

Сеть ловит с перерывами, но и этого достаточно, чтобы связаться и объяснить женщине, что с ее подопечной хочет поговорить мама. По шуму, доносящемуся из трубки, понимаю, что малышке весело, скорее всего они на презентации детского центра. Молча передаю телефон Оле, которая прошмыгнула мимо меня, скрывшись в комнате и прикрыв за собой дверь, будто я буду подслушивать о чем они будут щебетать.

Много ли нужно молодой маме для счастья? Видимо, не так уж, потому что через пять минут на пороге появляется совсем другая женщина с горящими глазами.

— Все в порядке? — интересуюсь, хотя знаю, что все с девочкой прекрасно: няня проверенный человек, ну, а Игорь не зря занимает должность начальника охраны, он уж точно с Кати глаз не спустит. На их счет я полностью спокоен. А вот, что делать с Ольгой? Этот вопрос придется решать, думал, будет проще, но девушка своим сопротивлением сбивает меня с толку, не знаю, что выкинет в очередной раз.

— Да, все хорошо. — спокойным тоном произносит и поглядывает в сторону кофемашины, из которой тонкой струйкой бежит в чашку ароматный напиток. — Она со мной толком не поговорила, побежала кататься на слоне. Вот только откуда он там?

Не могу сдержать улыбку, девушка ведь не знает, в каком месте развлекается ее дочь. Наверное, думает, что это городской детский парк, но это не так. Не буду вводить ее в курс дела, если Катя захочет сама все ей расскажет.

Машинка издала пищащий звук, сообщая, что кофе готов.

— Надеюсь, теперь ты спокойна? Поняла, что никто из, как ты выразилась, «чужих» людей, ей зла не желает? — не знаю, почему провоцирую ее, понимаю, что не стоит, но все равно делаю.

Оля удивляет своим спокойствием, молча принимает чашку горячего кофе из моих рук, никак не реагируя на мою колкость.

— Оль, я не совсем понимаю, что должен сказать тебе… — тру переносицу, сложно мне даются такие задушевные разговоры. — Ты должна знать одно — я никогда не сделаю что-то такое, что сможет навредить тебе или твоей дочери.

Брови девушки ползут вверх, знаю, что хочет ответить. И, вполне возможно, этот ответ превратится в тираду, потому что косяков за мной превеликое множество. Поэтому не даю ей рта раскрыть и продолжаю:

— Знаю, о чем ты говорила. О свадьбе, о том, что заставил…

— Да, именно об этом! — все-таки вклинивается в мой монолог. — Ты не дал мне выбора. Возможно, оценив все, что натворил Иван, мы могли найти другой выход. Он мог вернуть тебе деньги, например…

Именно так она думает? Деньги, деньги, деньги…

— Да плевать я хотел на деньги! — говорю громче, чем нужно было, и начинаю расхаживать по кухне из стороны в сторону, как загнанный зверь. — Я-то плевал на деньги, но ты совсем не понимаешь с какими людьми связался твой бывший. Сделать тебя своей женой, а Катю своей дочерью — единственный выход. Против меня не попрут! Побоятся…

— Катю своей дочерью? — изумленно переспрашивает. — Что это значит?

— Я переоформил девочку на себя, теперь Катя официально моя дочь.

Глава 25. Ольга

Когда осознала, ЧТО сделал Виктор, у меня на секунду потемнело в глазах. Я даже чашку чуть не выронила, но вовремя спохватилась.

— То есть, как это… Твоя дочь? — Виктор выглядит растерянным, мой выпад привел его в замешательство. — Разве мое согласие не требуется?

Мужчина вздыхает и подходит ближе. Я же смотрю на него с ужасом. Как в одном человеке вмещается столько властности? Разве можно настолько подчинять себе жизнь другого человека? Вглядываюсь, в до боли знакомые черты, и больше не узнаю в этом мужчине того Виктора, каким он был раньше. Или я ошибалась на его счет, и он всегда был беспринципным тираном.

— Оля, ты ведь помнишь условия нашей… Гм… Договоренности?

— Ну, чего уж там! Называй вещи своими именами — сделки! Правда, не знаю взаимовыгодна ли она?! — срываюсь в крик. — Ты не заслуживаешь Катю! Просто не заслуживаешь!

С громким звоном ставлю чашку на стол и сбегаю в комнату, где скидываю кроссовки и, накрывшись пушистым пледом, усаживаюсь на кровать. Слезы бессилия градом стекают по щекам и капают на плед с подбородка. Как у него все слаженно получилось: бросил, через пять лет вернулся и вот тебе, пожалуйста, готовая семья и ребенок, которому не нужно подгузники менять. Живи и радуйся!

Получается, захотел — бросил, захотел — вернул, а мои чувства и желания никого не интересуют?

Движение за дверью отвлекает меня от упаднических мыслей. Вытираю слезы тыльной стороной руки — не хочу, чтобы Виктор меня видел такой слабой.

Мужчина открывает дверь и медленно подходит к кровати, не хочу смотреть в его сторону, но он не дает мне выбора: садится на корточки напротив и ловит мой взгляд. Получив желаемое, долго молча изучает мое лицо, затем произносит:

— Детка, я не хочу, чтобы ты расстраивалась. — Виктор протяжно вздыхает, мне же хочется ударить его чем-нибудь тяжелым. — Поверь, я не нашел другого выхода, чтобы защитить вас.

Его участливый тон раздражает больше всего, так разговаривают с несмышлеными детьми, соответственно Лядов считает себя более разумным в этой ситуации.