Никому не скажем

— Стоп, — тормозит его отец. — Так, девочки, я на стороне Захара в данном вопросе. Общайся, малыш, с кем хочешь, но давай-ка повременим с переходом на более серьезные отношения с парнями. Закончишь одиннадцатый класс, поступишь в свой Мед и ради Бога, бегай на свидания. Еще немножечко успеешь повзрослеть за полгода. Я ничего против Зорина не имею. Я сейчас в общем о парнях тебе говорю.

— Ну что ж вы ее в коконе то держите, — вздохнув, мама присаживается рядом со мной на табуретку.

— Все. Закрыли тему, — категорично заявляет отец. — Пусть дружат. Ничего против не имею. Узнаю, что он… — смотрит на меня, — кхм… посягает. Кастрирую тупыми ножницами.

Захар довольно хмыкает и приступает к еде. Отец за столом ни слова не говорит о встрече с Ковалевым. Рассказывает, как дела дома, передает приветы от знакомых и пары моих бывших одноклассников.

Заметив, что я почти ничего не съела, мама снова вручает мне стакан теплого молока и сладкую булочку с изюмом. Выковыриваю из нее ягодки, закидывая их по одной в рот и медленно пережевывая.

— Не могу больше, — отставляю стакан в сторону. — Пойду к себе.

Вылезаю из-за стола за спиной у мамы. Прохожу мимо Захара, чувствуя, как воздух между нами становится тяжелым и горячим.

— Вот так весь день, — сетует мамочка. — Ничего не ест.

— А этот твой Зорин не обидел мне ребенка на их свидании? — папа снова становится строгим.

Сбегаю к себе, пока не начали допрос с пристрастием. Иначе бедному Августу обязательно за что-нибудь достанется. Просто так. Для профилактики.

Включив в наушниках музыку, валяюсь на кровати, бесцельно листая новостную ленту в социальной сети. Уже почти засыпаю и тут же резко открываю глаза, увидев вошедшего ко мне Захара.

Брат плотно прикрывает за собой дверь. Проходит к кровати, встает на колени на пол возле нее и аккуратно вынимает наушник из моего уха.

— Нам надо поговорить о том, что было вчера в машине, — его серо-голубые глаза сейчас похожи на две льдинки. — И об Августе тоже.

— А что было вчера в машине? — с огромным трудом, но выдерживаю его взгляд. — Я ничего такого не помню, о чем тебе стоило бы волноваться. Брат поругался с младшей сестрой. Бывает.

— Стась, прекрати. Это ни хрена не смешно. Я дурак…

— Замолчи, пожалуйста, — подскакиваю на кровати. — Не произноси то, что хочешь сказать.

Последнее, что я хочу — это стать чьей-то ошибкой. Особенно его. И мне так невыносимо от чувства вины в его глазах, что даже бабочки притихли в страхе, что их этим чувством раздавит.

Притягиваю к себе дельфина, стараясь хоть немного отгородиться им от Захара. Он разжимает мои напряженные пальцы и прикасается к ним горячими губами, а у меня внутри лопаются шары с кипятком, больно обжигая внутренности. Это становится невыносимо. И потушить нельзя, и избежать не получается. Все эмоции наружу. Ну не умею я по-другому. Захар хорошо знает меня, легко читает и убирает руки. Даже немного отодвигается.

— Прости меня, Стась. Я реально лишнего натворил вчера. И… — сдавливает пальцами переносицу, морщится, делая глубокий вдох. — Спасибо, что не сказала родителям. Они бы не поняли. Насчет Августа…

— Не трогай его! — перебиваю.

Я тоже умею злиться.

— Если он прикоснется к тебе как мужчина, боюсь, у меня не останется вариантов.

Его взгляд тяжелеет и воздух в комнате становится гуще.

— Это не справедливо! — от обиды и негодования подпрыгиваю прямо, сидя на кровати.

— В жизни так бывает довольно часто, мышонок.

Он поднимается, подходит ближе, наклоняется и касается моих губ большим пальцем. Давит на них, сминает, рвано выдыхая и закрывая глаза на пару секунд.

— Прости, — целует в лоб и уходит, опять раздраконив и меня, и моих дурных бабочек.

Глава 22

Стася

Что такое «закон подлости»? Это когда ты не сделал домашку, у тебя ужасное настроение и на первом же уроке именно тебя, в смысле меня, вызывают для ответа, еще и к доске. По классу проходится удивленный шепот. Я у них недавно, но все успели привыкнуть, если меня поднять, я отвечу. Сегодня не тот день. У меня в голове пусто. Хлопая ресницами, смотрю в пол, пытаясь хотя бы понять вопрос преподавателя.

— Стася, у тебя все хорошо? — тихо спрашивает Жанна Каримовна.

— Простите, я не готова, — еще ниже опускаю голову.

Стыдно. Мне предмет сдавать, а я резко и напрочь забыла даже то, что знала.

— Ладно, — она задумчиво берется за шариковую ручку, делает пометку в своей тетрадке, — садись пока.

— А что, двойки не будет? — возмущаются с первой парты.

— Вот сейчас ты выйдешь к доске, Шарипов, и мы узнаем, будет у вас в классе сегодня двойка или нет.

Я пробираюсь мимо Клима, роняю голову на собственные руки. Чувствую легкое прикосновение к волосам, шуршание рядом и мне под ладошку что-то активно проталкивают. Поднимаюсь. У меня под рукой оказывается немного помятая шоколадная конфета.

— Улыбнись, — подмигивает Клим.