Никому не скажем

А настоящий кайф — это Евангелина Гонсалес. Стоит вспомнить, как я ее целовал еще совсем недавно, и в паху становится тесно. Я ерзаю на стуле, словно уж на сковородке, и сильней сжимаю пальцы на приборах. Вдруг на мое бедро опускается женская ручка.

— Я знаю один способ, который поможет тебе расслабиться, — Лера облизывает губы и ведет вверх по моей ноге, и пока я решаю, что с этим делать, у меня звонит телефон. Протягиваю руку, поворачиваю к себе экран.

— Постой, Кит… Не бери. Давай сегодня забьем на всех, сбежим с работы и…

— Извини, это важно.

Это, мать его, очень важно! Потому что мне звонит Женька…

— Да! — бросаю в трубку.

— Кит? Привет. Хорошо, что я до тебя дозвонился.

— Что-то случилось?

— Ну-у-у… Хм… Как бы это сказать… ты не мог бы приехать ко мне в школу?

— В школу? Сейчас?

— Ага. Понимаешь, моих родителей вызывают к директору, а мамы нет, и… папы нет тоже. В общем, я подумал, что ты бы мог… — в трубке раздался треск, будто Женька переложил телефон в другую руку. — Хм, наверное, зря я позвонил, да?

— Нет-нет! Ты все правильно сделал. Говори адрес. Я подъеду, как только смогу.

Женька диктует мне адрес школы. От ресторана туда ехать не так уж и долго, если бы не чертовы пробки…

Возвращаюсь в зал, бросаю на стол несколько крупных купюр и скомкано прощаюсь с Лерой. Мне не впервой срываться вот так, посреди обеда, но обычно всему виной бизнес. А тут…

Паркуюсь возле школы. Выхожу из машины и чуть не падаю — ноги разъезжаются на покрытой тонкой коркой льда дорожке. Посыпали бы хоть! Еще и элитная гимназия называется. В коморке у входа сидит охранник. Сую в окошко паспорт, и меня пропускают, предварительно вписав его данные в толстый журнал. Прохожу через рамки. Как будто это не школа, а режимный объект. Кабинет директора располагается на первом этаже. Захожу в приемную. За высокой стойкой сидит девочка-секретарша, а на диванчике у глухой стены — Женька. Здороваюсь, подхожу ближе к брату и присвистываю:

— Ого, это кто тебя так?

— Какая разница? — кривит губы Женька, от чего подсохшая было корочка в уголке лопается, и выступает алая капелька крови.

Сажусь рядом. Пожимаю плечами.

— Ну, похоже, сейчас меня будут отчитывать за твою драку. Было бы неплохо узнать, что же произошло. — Женька сопит, отворачивается к окну и сжимает в кулаки руки со сбитыми в кровь костяшками. Не знаю, кто был его противником, но, похоже, ему не повезло.

— Извините, я могу вам помочь? — подает голос девица, сидящая за стойкой.

— Меня вызвали к директору. По поводу вот этого парня…

— Я так и подумала, — кокетливо хлопает ресницами-опахалами девица, — Галина Васильевна будет буквально через десять-пятнадцать минут. Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Нет. Мы просто подождем, спасибо, — отвечаю максимально сухо и перевожу взгляд на… брата. Черт. Я точно к этому никогда не привыкну! — Ну, так что? Озвучишь свою версию?

— Они обзывали папу, — пошевелив губами, пробормотал Женька. — Говорили, что он — вор. И… — кадык Женьки дергается, речь обрывается. Впрочем, дальше он может и не объяснять. Мне и так все понятно. Кроме…

— Значит, «они»?

— Давид Саркисян, Ярик Зарубин… Котов Стас тоже пыжился, но до него я добраться не успел.

— Разняли?

— Угу.

— А этим навалял, значит?

Женька пожимает плечами. Он явно не гордится тем, что сделал. Просто не мог иначе. И я его понимаю. Вот так…

— Лед есть? — оборачиваюсь к девице.

— Лед? З-зачем?

— Приложить к месту ушиба.

— О… Нет, льда нет. Но Жене оказана первая медицинская помощь в медпункте. Можете не переживать. Его осмотрел врач.

Женька закатывает глаза. И в этом столько всего от Евы, что у меня сжимается сердце.

— Ничего не болит? — на всякий случай переспрашиваю я, а тот качает головой и переводит взгляд на открывшуюся дверь.

Директор — высокая худая женщина приятной наружности. Возраст навскидку определить сложно, да я и не за этим пришел. Секретарша представляет меня коротким: «вот, по поводу Кошелева… пришли», ну, да, я же не представился.

Откуда им знать, кто я? И почему пришел, вместо матери. Впрочем, кажется, Галину Васильевну это и не волнует.

Взмахом руки она приглашает меня в кабинет. Женька остается за дверью. Она располагается за столом, я — напротив.

Из рассказа директрисы я не узнаю ничего нового. Все, как я себе примерно и представлял. Фактически, вина Женьки лишь в том, что он первый кинулся в драку. Этому было множество свидетелей, да он и сам не отпирался.

— Я понимаю, у мальчика сейчас сложный период, но вы, как старший брат, должны объяснить ему, что махать кулаками — не выход. Пока мне удалось убедить родителей пострадавших ребят не обращаться в правоохранительные органы, но вы же понимаете… Если ситуация повторится, мы будем вынуждены принять меры. Женя — спортсмен.

Бил профессионально и на поражение.

Не знаю, что меня удивляет больше. То, что директриса все же знает, кто я, или то, что Женька, оказывается, занимается какой-то борьбой.

— Да, конечно. Мы поговорим. А как насчет второй стороны конфликта?

— С ребятами уже проведена профилактическая беседа. Можете не беспокоиться на этот счет.