Никотин убивает…

— Я не удивлюсь, если окажется, что доктор ожидал богатого наследства за Стеллой! А ведь было от чего так подумать. Ведь несколько месяцев назад Грегори Мэтьюс купил для Стеллы спортивный автомобиль!

Ханнасайд помолчал.

— Но почему — никотин? Если хотел отравить Мэтьюса, он сделал бы это по-врачебному, так, чтобы его никто не заподозрил, постепенно, в течение нескольких месяцев свел бы его в могилу… Почему же никотин?

— А с другой стороны, никотин — тот самый яд, из-за которого врача уж точно не заподозрят! — возразил Хемингуэй. — Что скажете, шеф?

— Я думал и об этом.

— Ну, здесь уже вопрос психологии, — сказал инспектор. — Что дальше делать?

— Мне надо повидать старшую сестру мисс Мэтьюс, Гертруду Лаптон. Именно она потребовала расследования.

— Ну так кто же мог убить его? А кто, кстати, его наследник?

— Это самый старший племянник Грегори Мэтьюса, Рэндалл, — медленно произнес Ханнасайд. — Он живет в городе, и с ним наверняка небезынтересно познакомиться. Насколько я успел понять, это крайне неприятный и нелюбезный джентльмен.

— А как он связан с делом? — спросил любопытный сержант.

— В том-то и дело, что никак! — рассмеялся Ханнасайд. — Но у меня такое чувство, что именно его и надо бы поскорее допросить!

Глава пятая

— Ах женщины! — сокрушенно вздохнул инспектор примерно через полчаса. — Женщины…

Они только что вышли от миссис Гертруды Лаптон, и поэтому вздохи инспектора были во многом оправданы. Ханнасайд просто смеялся, но сержант Хемингуэй, всегда интересующийся разнообразными человеческими типами, развил целую теорию:

— О да, нельзя сказать, что мы провели приятное утро, это точно. Неужели, действительно, она подняла такую бучу только из желания позабавиться или доставить кому-нибудь в своей семейке неприятности?

— Не столько позабавиться, сколько доставить неприятности, — усмехнулся Ханнасайд. — Это ведь обычная человеческая зависть, более ничего.

— Не знаю, шеф, но, по моему мнению, у нее не было ни малейших причин возбуждать дело о вскрытии, — вмешался инспектор. — Неудивительно, что ее муж выглядит таким пришибленным. Какой стыд для него, что супруга затевает такие дела — с душком, так сказать!

— Да, его можно пожалеть, беднягу, — согласился Ханнасайд. — Но все же мы должны быть хоть отчасти благодарны миссис Лаптон. Если бы она не подняла шума, никакого дела вообще бы не было! Все прошло бы шито-крыто.

Сержант почесал кончик носа и задумчиво молвил:

— М-да, мотивов у нее нет. Разве что женская интуиция. Странные существа эти женщины.

— И что, вы хотите сказать, что все дело началось из-за женской интуиции? — искоса глянул на него инспектор.

Сержант осмотрел его и невинно спросил:

— Скажите, а вы женаты, инспектор?

— Слава Богу, нет.

— Тогда вы задаете риторический вопрос! — важно сказал сержант. — Если бы вы были женаты, вы отлично знали бы, что соображение у женщин идет какими-то своими, неведомыми нам путями. И они все схватывают быстрее нас. Наверное, у этой Гертруды под каменным лицом скрывались в глубине души какие-то смутные предчувствия, ощущения, и вот что она могла подумать: мне все здесь не нравятся, все в этом доме подозрительны. Вот и все! И поверьте мне, инспектор, если женщине в голову запала такая мысль, это для нее многое значит!

— Но меня вовсе не удивит, если в конце концов выяснится, что именно она и убила своего братца! — заявил инспектор, которому миссис Гертруда Лаптон решительно не понравилась.

Сержант обменялся с Ханнасайдом понимающим взглядом.

— Нет, это скверно с точки зрения психологии, — заметил он. — Она бы этого не сделала.

— Но мы ведь попросту потеряли с ней время! — воскликнул инспектор. — Она не рассказала нам ничего такого, чего бы мы еще не знали! Не правда ли, супер?

Ханнасайд, который не слишком-то прислушивался к этой беседе, откликнулся рассеянно:

— Не правда? Нет… Пожалуй… Пожалуй, я не соглашусь с вами обоими. Думаю, у нее в душе было нечто большее, чем простое предчувствие или инстинкт, как бы там его ни называть. И потом, мне кажется, она нам многое сообщила, причем сообщила наверняка.

Сержант понимающе кивнул:

— Ага, я так и думал, что она вас очень заинтересует…

— Нет, вовсе не в этом смысле, — мягко оборвал его Ханнасайд. — Но заметьте только, что эта миссис Лаптон, пусть неприятная, все же чертовски честная женщина! Ведь посмотрите, в доме у Мэтьюса мы опросили пару дюжин людей, и каждый из них жался, старался выгородить себя, и все говорили только то, что считали наиболее безопасным для себя — верно? А вот миссис Лаптон не такова. Она вовсе не испугалась появления полиции и не пыталась никого обвинить. И она совершенно вне подозрений. Это ясно даже младенцу. Когда, к примеру, Гарриет Мэтьюс, эта старая карга, клевещет на свою невестку, я могу пропустить это мимо ушей, но уж если что-то говорит миссис Лаптон, ей я могу поверить. А миссис Лаптон сказала мне, что, по ее мнению, миссис Мэтьюс могла пойти до конца в своем стремлении оградить сына от неприятностей. Одним словом, она подозревает трех человек: миссис Мэтьюс, Гая и доктора.