Никотин убивает…

— Я пока не делал точных подсчетов за все годы, но в среднем на круг получалось тысяча двести — тысяча триста фунтов стерлингов в год.

— Ого! — Рэндалл почтительно склонил голову. — Действительно, сумма вполне приличная. А нельзя ли поинтересоваться, каким образом она оказывалась на счету дяди?

— Переводы делались чеками, — сказал Ханнасайд. — Регулярно, раз в месяц.

Он полез в карман и достал расчетную книжку Грегори Мэтьюса.

— Вот, — сказал он, протягивая ее Рэндаллу. — Можете сами посмотреть.

— Да, мне, как душеприказчику, это может оказаться весьма интересно, — кивнул Рэндалл, беря книжку в руки и начиная неторопливо ее листать.

Наконец он вернул блокнот Ханнасайду.

— Увы, дорогой мой, я ничего не могу прибавить к этому, — вздохнул Рэндалл. — А что вы сами думаете по этому поводу?

— Мне трудно о всем этом судить. Я ведь не имел чести знать вашего дядюшку. Потому-то и пришел за советом к вам. Мне казалось, что лучше вас никто не мог знать его дел, правда, мистер Мэтьюс?

— Я как-то не задумывался над этим, — отвечал Рэндалл. — И кроме того, я уже имел честь вам сообщить, что не был в особом доверии у дяди.

— Я помню, — кивнул Ханнасайд. — И все-таки у меня навязчивое ощущение, что вы сильно поскромничали. Ведь вы были единственным членом семьи, кому он доверил тайну двойной жизни Генри Лаптона.

— Ну и что? Вы можете назвать это доверием? — прищурился Рэндалл. — Это ведь достаточно грязная история, ее можно рассказать просто с целью принизить кого-нибудь в глазах другого, не так ли?

— Ну хорошо, не будем говорить о доверительности, а скажем так — симпатия, — попытался зайти с другого бока Ханнасайд.

Тут он заметил в глазах Рэндалла странноватый блеск, который мог приписать только чувству мгновенного потрясения… Но у Ханнасайда не было времени решать, в чем тут было дело, ясно было только, что нечто очень темное вдруг всплыло из глубин памяти Рэндалла и сразу же погрузилось обратно…

Но Рэндалл только проговорил со своей обычной, чуть ленивой растяжечкой:

— Да нет, я бы не сказал, что между нами была особая симпатия. Слово-то какое теплое… А Грегори Мэтьюс был холодный человек. Но может быть, вы имеете в виду тот факт, что я единственный из всей семьи никогда с ним не ссорился?

— Ну, ну, мистер Рэндалл, — подстегнул его Ханнасайд. — Ну почему вы не хотите быть со мной откровенным? Была ли у вас дружба или не было, вы знали о его делах больше других, не так ли? А насчет чеков от мистера Джона Гайда — неужели вы, будучи наследником, совсем не заинтересованы в выяснении источников вашего наследства?

— Трудно поверить, — зевнул Рэндалл. — Но это действительно так.

Он встал, подошел к столу и наполнил свой стакан.

— Впрочем, что тут непонятного? Ясно, что мой дядя развлекался каким-то бизнесом, о котором ему бы не хотелось распространяться — ну так что же из этого? Я должен отказаться от наследства? По-моему, вы зря теряете время на этого Гайда. Его причастность к делу представляется мне весьма сомнительной, а точнее — вообще никакой.

— Ну да, — согласился Ханнасайд. — Но когда я попытался выяснить хоть что-нибудь об этом Гайде, то оказался перед глухой стеной. Клерк в банке не смог ничего путного сообщить мне о своем клиенте. Далее, я обнаружил, что Гайд владел домом на Гэтсби Роу в Сити, там помещается небольшой, довольно занюханный магазинчик. Я допросил арендатора магазина и выяснил, что Гайд, о котором ничего толком не известно, не появлялся там с прошлого вторника, а до того бывал там регулярно. А прошлый вторник — это четырнадцатое мая, именно тот день, когда Грегори Мэтьюс был найден мертвым. Разве этого всего вам показалось бы недостаточно, чтобы заинтересоваться Джоном Гайдом?

— Но… ведь этот Гайд мог просто заболеть, например, и потому не появляться в своем доме — то есть в магазине — разве это не убедительно?

— Убедительно, — сказал Ханнасайд. — Но с этим человеком по имени Джон Гайд связано гораздо больше странностей, чем вам может показаться на первый взгляд. Но это уже дело полиции. Не смею более занимать ваше время.

— Вообще-то искать черную кошку в темной комнате — не самое мое любимое занятие, и потому позвольте спросить — что заставило вас обратиться со всеми этими вопросами именно ко мне?

— Да такое странное предчувствие, что ли… Наверное, я ошибся.

— На вашем месте, суперинтендант, я бы бросил этот след. Вряд ли он приведет вас куда-то.

— Ну, если позволите, это уж мое дело, — слегка поклонился Ханнасайд и вышел.

Поиск Джона Гайда оказался дьявольски неблагодарным делом. Никто не знал о нем ничегошеньки. И даже когда Ханнасайд с сержантом Хемингуэем, вооруженные ордером на обыск, явились в контору Гайда, на втором этаже магазинчика на Гэтсби Роу, они не нашли там ничего, кроме сейфа, письменного стола и пишущей машинки.

— Если это торговый агент, так где же его товары? — попробовал пошутить Хемингуэй, но им обоим было не очень весело.

А Браун повторял одно и то же — что он не видел мистера Гайда с прошлого вторника.