Никто

На площади выстроились каменные фасады особняков; их ухоженные парадные входы освещались факелами, окна полыхали светом. Посыльные и кучеры в ливреях бездельничали, ожидая, когда откроются отполированные двери, и гости начнут покидать вечерние развлечения. Картина величественной, хорошо освещенной респектабельности ослепила деревенские глаза Кейтлин.

Прежняя фантазия — уйти домой — вернулась, чтобы мучить ее. При этой мысли ее сердце забилось чуть быстрее. Шокирующе необычно, но какое это имеет значение? Абсурдно следовать правилам, когда правила и неудобны, и ненужны! В том, чтобы пройти несколько коротких кварталов в этом элегантном районе, не может быть ничего опасного. И быстрая прогулка охладила бы ее рассудок.

Очень хорошо, она так и сделает! Она ни за что не останется покорно выслушивать клеветнические измышления в свой адрес! Кейтлин вышла на свет с видом полного самообладания и уверенности, передала краткое сообщение для леди Селкрофт ближайшему лакею и покинула особняк.

К тому времени, как ee смелый план был приведен в исполнение, Кейтлин почувствовала себя куда бодрее. Действия сразу оказали оздоровительный эффект на ее настроение. Она бойко пересекла площадь, свернула за угол на Керзон-стрит и вскоре оставила позади компанию лакеев и грумов.

Непривычно было видеть Керзон-стрит с закрытыми магазинами, совершенно опустевшей. Если б не чудесные новые уличные фонари, она никогда бы не узнала улицу. Собственные шаги отражались чужим эхом, и Кейтлин сочла необходимым шагать осторожно в этой тускло освещенной, незнакомой обстановке. Тем не менее, ночь была прекрасной, а одиночество освежающим.

Она заметила, что где-то вдалеке суматошно бегали и кричали люди. Это не слишком обеспокоило Кейтлин, пока она не осознала, что звуки приближаются. Уличные фонари внезапно стали менее яркими. Ее сердце забилось немного быстрее, и она ускорила шаг.

Раздался внезапный крик: «Эй! Вот он!» Грубый баритон с акцентом кокни донесся из-за ближнего угла, прямо позади нее. Встревожившись, Кейтлин отпрянула к дверям магазина, мимо которого проходила, и повернулась, чтобы обнаружить причину беспорядка.

Было достаточно светло, чтобы разглядеть высокого мужчину в вечернем костюме, на максимальной скорости бегущего к ней. Она мельком увидела блестящую белую рубашку и летящую накидку, прежде чем мужчина с восклицанием врезался в нее, схватив за руки, чтобы не упасть. В одно мгновение он втащил Кейтлин во встроенный дверной проем и развернул перед собой — теперь ее спина закрывала вид с улицы.

— Простите меня! — C этими словами он, не теряя времени, прижался губами к ее губам.

Кейтлин бессильно замерла, слишком испуганная, чтобы протестовать; слишком пораженная, чтобы думать. Никогда прежде она не чувствовала вкус мужских губ, никогда еще мужские руки не обнимали ee. Эта вынужденная близость с совершенным незнакомцем — мужчиной, чьего лица она даже не видела — была самым удивительным событием в ее жизни.

Сбитая с толку, она все же смогла услышать топот нескольких пар бегущих ног, замедляющихся по мере приближения. Руки незнакомца сильнее сжались вокруг нее. Едва Кейтлин попыталась выразить приглушенный протест, как он еще крепче прижался к ее губам. Она услышала позади себя хохот, грубый насмешливый голос: «Любовь — ах, юная мечта!» и задушенное проклятие.

— Ребята, должно быть, он завернул за угол! — крикнул другой голос, и ноги промчались мимо.

Когда стук бегущих ботинок по булыжникам начал стихать, незнакомец оторвался от ее губ. Глаза Кейтлин распахнулись от потрясения: до нее внезапно дошло, что во время поцелуя она закрыла их, как обморочная девица. Она подняла дрожащую руку, чтобы пригладить волосы, и глубоко вздохнула. Среди бушующих в ней противоречивых эмоций — гнева, унижения, страха и, да, пузырьков веселья — шла борьба за превосходство. Она растерялась. Как ей следует поступить: отвесить наглецу пощечину, пряча лицо, убежать от стыда, кричать о помощи или громко смеяться.

Уличный свет был слишком тускл и неустойчив, чтобы разглядеть черты лица незнакомца. Кейтлин ошеломленно подумала, не представляет ли oн для нее опасность? Кто знает, чьи грохочущие сапоги она слышала; возможно, его преследовала стража. Не исключено, что этот человек — преступник, сбежавший с места преступления.

— Мадемуазель, вы, вероятно, спасли мне жизнь, — прошептал мужчина.

Судя по его произношению, это был джентльмен. Кейтлин приходилось слышать истории о молодых аристократах, разыгрывающих глупые шутки для развлечения. Вероятно, он был одним из этих болванов.

— Как отрадно! — Кейтлин ответила с ледяной вежливостью. — Пожалуйста, не благодарите меня. Я всегда стремилась спасти попавшего в беду джентльмена. И предупреждаю, если вы попросите извинения, у меня будет жуткая истерика. Мои нервы не выдержат очередного потрясения!

— Но я действительно признателен и прошу прощения, — сказал он.

К раздражению Кейтлин, его голос дрожал от веселья. Она напряглась, и мужчина быстро добавил: