Никто, кроме президента

– Отличная, надежная отмазка, – порадовал его Сердюк. – Все очень правдоподобно. Если кто со стороны начнет выяснять, где, мол, пропадает наш главный, то я нашептал по сотовому кое-кому в представительстве: босс, мол, ездит навещать старых московских подружек. Я так сильно просил их держать рот на замке, что разговорчики поползут сразу, не сомневайтесь… Вряд ли, конечно, до супруги вашей, Олеси Ивановны, слухи дойдут раньше, чем за три дня. Но вы для профилактики звякните ей в Нью-Йорк, успокойте – и лучше бы прямо сегодня.

35. БЫВШИЙ РЕДАКТОР МОРОЗОВ

Редде, квод дебес. Отдай, что должен. Древние латиняне имели в виду не только отдачу денежных долгов, но и выполнение обязательств. За чудесное спасение из лап убийц я задолжал фатуму три жертвы – сканворд, биг-мак, балет. И, как честный человек, хотел принести все три, не откладывая в долгий ящик.

Разделаться со сканвордом было проще всего. В загашнике у командира спецназа нашелся старый «Собеседник», где это клетчатое убожество, оскорбляющее разум на последней странице, почему-то оказалось не разгадано. Шариковую ручку я машинально увел у следовательши, подписав протокол. Так что всю обратную дорогу из Ускова на попутной я мог не торопясь заполнять словами омерзительные клетки так называемого скандинавского кроссворда.

Интересно, в какой из скандинавских стран додумались превратить элегантное изобретение британского гения в тренинг для дебилов? Надеюсь, то была не Норвегия. На ней и без того лежит вина за Сергиенко. Нашли кому доверить копаться в своих курганах!

К тому времени, когда водитель высадил меня у «Ленкома» на Малой Дмитровке – в квартале от «Макдональдса», – осталось всего два неразгаданных слова. Первое из шести букв, второе из девяти. В обоих случаях сканвордист использовал математический знак равенства между подсказками.

На шестибуквенном слове я забуксовал капитально. Хотя его уже пришпиливала одна гласная, предпоследняя «а», я никак не мог сообразить, что такое «певица=адмирал». Маразм. При чем тут равенство? В смысле равенства полов, то есть женской эмансипации? Да-с, в истории была кавалерист-девица Надежда Дурова. Но где вы найдете женщину-адмирала? Я довольно неплохо знаю историю, но таковых не припомню. Даже несравненная Эдит Пиаф не имела бы шанса дослужиться до адмиральского звания. Все в курсе, что женщина на корабле приносит несчастье… Постой-ка, Виктор Ноевич! Ты забыл: сканворды составляют неучи для неучей. Что автоматически не подразумевает глубокого знания истории.

Едва я это понял, как сразу вычислил Глашу Колчак, однофамилицу адмирала, ту самую, которая своими брюликами обвалила газету «Обскурант». Певичка дала мне первую «к» в слове, зашифрованном как «декабрист=олигарх». Конечно, то был Каховский. Все сошлось.

В отличие от однофамильца, хозяин «Пластикса» еще легко отделался, подумал я. Всего лишь в тюрьме посидел – не такая уж большая беда по сравнению с виселицей. Декабриста, правда, вздернули за реальную попытку свергнуть царя-батюшку, а теперешний Каховский оттрубил больше года практически ни за что. Но если вспомнить, что при Сталине за «просто так» давали от десятки и выше, то, выходит, живем мы не сильно хреново. Поплоше, чем при царизме. Получше, чем при сталинизме. То есть в среднем у нас – довольно сносные времена.

Я еще раз проверил, все ли клеточки сканворда заполнены, и с чувством выполненного долга зашвырнул газету в ближайшую урну. Впереди меня ждало второе испытание – ресторан «Макдональдс» и пытка биг-маком. А что делать, раз сам себе дал слово? Терпеть.

Пушкинскую площадь я миновал за три минуты, под землей перешел Тверскую и не без опаски открыл стеклянную дверь под удлиненной «М». В этой главной обители мирового фаст-фуда, она же логово пищевого глобализма, я не был, наверное, лет десять. И потому воображал увидеть внутри яркую толпу готтентотов, заполонившую все подходы к раздаче корма. Однако посетителей было не так уж много. Локтями никто не пихался, не галдел понапрасну, очереди двигались в хорошем темпе, и одинаковые девочки – рубашки в мелкую желтую клетку, красные фартучки, красные бейсболки, розовые личики – то и дело вскрикивали «Свободная касса!» таким заученно-радостным тоном, словно и впрямь что-то смыслили в свободе.

– Добрый день, – обратилась ко мне одна из таких форменных девочек. – Слушаю вас. Пожалуйста, заказывайте.

Я бросил взгляд поверх ее бейсболки – на стену, где, ярко подсвеченные изнутри, висели плоские стеклянные коробки с цветными фотографиями наличной снеди. Многоэтажных бургеров там было полным-полно, один другого страшнее.

– Дайте мне биг-мак, – решительно сказал я, – самый гадкий.

Девочку, похоже, отучили удивляться. Желание клиента – закон.

– То есть самый маленький и дешевый? – уточнила она.

– То есть самый здоровенный и дорогой, – содрогнувшись про себя, рубанул я. Древние латиняне твердо знали: когда отдаешь долги фатуму, нельзя мелочиться, иначе жертву могут не принять. – Упаковывать не надо, я прямо тут его буду есть.