Никто, кроме тебя...(СИ)

- Свои познания держим при себе!.. Работаем!.. Губку давай… – он быстро легировал кровоточащий сосуд, – Шпатель, и ещё салфеток…

Сейчас раздражало всё: чужая бригада, медлительность операционной сестры, интерн, бросающий под руку свои комментарии, собственный внутренний тремор… Нервное напряжение немного спало, когда в операционной появился Артемьев. Поздоровался со всеми, просмотрел томографию, встал напротив.

- Ты как?.. – наверняка, обо всём уже знал.

- Терпимо. – Сергей проверил гемостаз, – …Одна готова. Что с давлением?

- Стабильное.

- Хорошо. Продолжаем…

С Антоном дело пошло лучше. Работали слаженно – всё-таки сказывались пять лет совместного труда. Рассёк твёрдую оболочку. Потребовал аспиратор.

- Что за канюля, чёрт возьми! Немедленно заменить! – выругавшись, бросил на сестру убийственный взгляд, – Давно в оперблоке работаешь?

- Почти месяц… – чуть слышно ответила девушка.

- Понятно!.. – Сергей не скрывал досады.

- Она на стажировке, – вступился за девчонку Антон. Этот джентльменский порыв только взбесил.

- За месяц можно было чему-нибудь научиться! – самообладание подводило безжалостно. Сделав глубокий вдох, медленно перевёл дух, справляясь с внутренним гневом. Некоторое время работали молча. – Корковые артерии повреждены… Коагулятор... – на мгновение подняв глаза, столкнулся с напряжённым взглядом Артемьева.

- Серёж, здесь диффузное аксональное повреждение…

Светлов едва заметно кивнул.

- Хочешь спросить, на что я надеюсь?.. – и, проглотив подкативший к горлу ком, тихо признался, -...На Бога.

Повисло тяжёлое молчание. Тишину нарушал лишь размеренный писк мониторов.

- Там, под дверью, твои стоят… – негромко сообщил Антон. Этого стало достаточно, чтобы снова выйти из себя.

- Чёрт! Я же просил увести их в кабинет!..

- Это бесполезно: их отсюда гонят, а они всё равно возвращаются…

Сергей судорожно вздохнул, проверил целостность пиальных вен: ещё разрыв…

- Зажим. – Опять не тот! Со звоном швырнул инструмент об кафельный пол. Девушка украдкой вытирала слёзы, а он злился… Уже ни столько на неё, сколько на себя: разве когда-нибудь он позволял себе срываться во время операции?.. Нет! Взять себя в руки! Немедленно! Это установка! Закон! – Сырость тут не разводи, – не отрываясь от работы, уже спокойнее произнёс Светлов, – … Просто будь внимательней…

Сейчас он, как никогда, понимал коллег, которым приходилось оперировать с неопытной молодёжью. То ли дело работать с Титовой: ещё не успел подумать – нужный инструмент уже в руках. Хотя опыт – дело наживное, и все когда-то начинали…

Часто ли он вспоминал свою первую операцию? Конечно нет! Волновался ли он тогда? Наверняка! Два года клинической ординатуры в НИИ Бурденко безусловно определили его профессиональную стезю. Но настоящей выдержке он научился за семь месяцев второй чеченской…

Война – хорошая школа для хирурга. Там не остаётся времени для переживаний. Она учит выкладываться по-полной. Случалось, к концу дня сил уже не остаётся, а впереди ещё операция и, возможно, не одна... Но когда от тебя зависит чья-то жизнь, нельзя уступать усталости. Этот неписанный закон помогал работать сутками.

И девочка эта неопытная, готовая сквозь землю под его взглядом провалиться, возможно, станет лучшей операционной сестрой отделения…

- …Почти закончили… Почти…

- Давление падает!.. – встревоженный голос анестезиолога заставил его содрогнуться, – Остановка дыхания!..

Дальше всё происходило как в дурном сне…

- Среднее артериальное?

- Восемьдесят.

- Внутричерепное?

- Двадцать пять. Готовь допамин.

- Есть.

- Прогрессирующий отёк. ЦПД критическое! Ввожу маннитол… Подготовьте лазикс!

Работали быстро, уверенно, как говорится, «на автомате».

- Двусторонний фиксированный мидриаз, отсутствие зрачковых и роговичных рефлексов…

- Артериальное – шестьдесят...

- Вторичное кровоизлияние в стволовую часть…

- Чёрт, фибрилляция! Эпинефрин!

- Дефибриллятор… Все от стола! Разряд!..

- Безрезультатно.

- Ещё разряд!

- Сердечно-сосудистый коллапс. Мы её теряем!

- Выставляй триста! Все в сторону! Разряд!..

«Давай! Давай!..» – ожесточённо думал он и, словно молитву, мысленно шептал: «Тебе надо жить!.. Держись, прошу тебя!..» А душа кричала, разрываясь от боли: «Не смей сдаваться!..Ты не имеешь на это права!..»

Сквозь монотонный гул мониторов, как приговор, прозвучали слова:

- …Пятнадцать минут прошло, прекращаем реанимацию... Время смерти 22-20.

Боль пронзила внезапной вспышкой. Не просто боль – безумие. Кровь с бешеной силой стучала в висках. В мыслях царил беспорядок. Разум напрочь отказывался верить в происходящее. Он стиснул кисть её руки, такую хрупкую и ещё такую тёплую... Прижал её к своим пересохшим губам.