Никто, кроме тебя...(СИ)

– Вы, коллега, события не торопите! Статус деда я экстерном получил. А вот отцом становиться, пожалуй, ещё рановато!..

- Ну это, Светлов, смотря с какой стороны взглянуть. Всё ведь зависит от начальной точки отсчёта.

— Перестань темнить, Игорь Дмитриевич, колись, о чём тебе поведали сплетения дезоксирибонуклеиновых кислот? – рассмеялся Сергей, – Я уже начинаю опасаться: как выяснится сейчас, что у меня перед кем-нибудь по алиментам лет за пять задолженность!..

— Это уж тебе, Сергей Саныч, видней, только вот про пять лет ты, явно, поскромничал! – протянув извлечённый из файла лист, заметил Савельев, – За все семнадцать не хотел?!..

Риторический вопрос, заданный самым, что ни на есть, будничным тоном, начал обретать смысл лишь спустя затянувшиеся секунды. Рука, машинально взявшая документ, зависла в воздухе. Он тупо смотрел перед собой, даже не видя лица Игоря, с улыбкой наблюдавшего за ним. Ступор. Мыслей никаких, только картинки перед глазами мелькают – обрывки эпизодов, хранимых в тайниках памяти. Мелькают быстро, цепляясь друг за друга, и постепенно связываются в цепочку, где-то там – на уровне подсознания.

Нет, он не ослышася! И Савельев сказал именно то, что хотел сказать!.. Только самого главного вслух не произнёс: “Какой же ты, Светлов, дурак!” Впрочем, к чему озвучивать то, что и так очевидно!..

Из отключенных мироощущений первой вернулась тактильная чувствительность и тремор пальцев, сжимающих лист бумаги. Он уже точно знал, что держит в руке, оставалось только убедиться в этом воочию. Сергей медленно опустил взгляд: “Вероятность отцовства 99,999…%. Отцовство практически доказано.”

Вздрогнуло всё внутри, словно хлыстом ударили. Такое чувство, что даже дыхание парализовало. Только сердце продолжало грохотать, нервно отбивая рваный ритм. Череда противоречивых чувств, сменившихся на его лице, говорила сама за себя. Савельев негромко кашлянул.

- Я смотрю, для тебя, действительно, это новость!

Его хватило только головой кивнуть в ответ.

- У меня, Серёж, глаз намётанный. Я как только в её увидел, сразу подумал... А когда выяснилось, что и группа крови идентична, последние сомнения развеялись: двадцать пять процентов вероятности наследования четвёртой отрицательной, согласись, немало. Ну, а тут уж, извини, желание окончательно убедиться в своей правоте взяло верх над врачебной этикой, тем более, когда у тебя под рукой готовый материал. Прости, что без твоего ведома... но, как видишь, рано или поздно жизнь всё расставляет по своим местам. Согласись, есть в этом какая-то красивая ирония...

“...Дыши, Светлов, дыши глубоко и ровно: вдох-выдох, вдох-выдох. Признай, наконец, какой ты идиот! Слепой кретин! Столько лет!.. Да за этот срок тысячу раз можно было понять, увидеть, почувствовать! Элементарно по пальцам  сосчитать, в конце-то концов! Но почему-то даже мысль такая не зацепилась.  Один единственный раз. Вместе. Словно сон – без надежды на продолжение, без права на будущее. Принадлежащая другому – близкому тебе человеку. Его жена. И даже не  любовница твоя, а призрачная мечта.  Просто миг страсти, миг откровения.  И после – всё на круги своя. И вот, спустя столько лет...- запустив в волосы пятерню, он глухо рассмеялся, – ...ТАКОЙ сюрприз!..” Есть от чего рассудок потерять!

Ему нужно было какое-то время, чтобы прийти в себя. И сейчас, сидя за столом в своём кабинете, он в который раз взглянул на результаты ДНК-теста. Моя!.. Моя плоть и кровь!..Наташка...Она не могла не знать!.. Это только такой идиот, как он, мог быть слепцом! А она знала! И молчала столько лет! Ни единым словом, ни малейшим намёком...чтобы потом, вот так, оставить после себя этот бесценный дар!..

— Роман Евгеньевич, а можно не так быстро?.. Я не успеваю!..— пожаловалась Аля, семеня следом.

— Можно. — любезно согласился тот. Пока Карпинский поджидал приотставшую девочку, в его кармане зазвонил телефон. Ответив на входящий, взглянул на время.— Меня в отделение вызывают, — отдавая Але её больничную карту, сообщил он, — На приём к доктору сходишь сама. – Подозвав девушку к окну, указал на галерею, соединяющую между собой больничные корпуса. — Пройдёшь по тому коридору, спустишься на второй этаж, а там спросишь кабинет Варшавина. Он тебя ждёт. И смотри мне, — погрозив пальцем, предупредил он, — без фокусов!

Удаляющаяся фигура Карпинского уже скрылась из виду, а Аля всё ещё в нерешительности топталась на месте: идти – не идти? С одной стотоны – надо! Иначе Роман Евгеньевич потом живьём сожрёт! А вдруг им покажется что-то не так? Бесполезно ведь будет доказывать, что с ней всё в порядке! И не послушает даже никто! Серёжа, наверняка, только вид делает, будто не против ребёнка. На самом деле, появись малейший повод, и всё решат за неё. О Карпинском и думать нечего: “Как я скажу , так и будет!” Они тут все заодно!

А вдруг ей скажут, что всё хорошо? Ради этого, наверно, можно и паскудный осмотр перетерпеть. Решено: она пойдёт! Но сначала... сначала посмотрит на этого хвалёного Олега Палыча со стороны.