Никто, кроме вас. Рассказы, которые могут спасти жизнь

О его двойной жизни в общежитии академии не знал никто. В отличие от прочих абитуриентов, курсантов подготовительного отделения, он в выходные дни надевал морскую форму и пропадал из поля зрения однокашников. Объяснял он свои исчезновения очень просто: мол, встречался с однополчанами, морячками. В петлицах мичмана Степанова блестели эмблемы медслужбы, а так как он скрывался по утрам за воротами центрального госпиталя ВМФ, то однокашникам оставалось только завидовать ему.

Саша нисколько не обманывал Таню, что ему удается поспать всего часов шесть и что именно поэтому он не может звонить ей чаще раза в день, а то и в два дня. Он отправлял ей нежные СМС, фотографии зимнего Петербурга. Но при этом старался не баловать жену вниманием, которое оказывать реально не было никакой возможности. Кроме занятий на ПО, Саша посещал курсы по освоению сверхсекретной аппаратуры связи.

Именно поэтому в один из мартовских дней Степанов воспринял вызов «на разговор» из Управления СО как кратковременный отдых от занятий. Пройдя КПП центрального госпиталя, он не поднялся по ступеням главного входа, а, обойдя корпус, пробрался с другой стороны парка, окружающего весь клинический комплекс, через небольшую калитку. При ней никакого КПП не было, зато висела видеокамера. Щелкнул электрический замок, и вскоре мичман оказался на маленькой улочке позади госпиталя. Там его ждала черная «Волга» с черными же армейскими номерами.

Обменявшись приветствием с капитаном второго ранга, Степанов сел на указанное место в машине и приготовился слушать. Водитель «Волги» выбрался «покурить»: на самом деле просто покинул машину, чтобы не присутствовать при разговоре. Капитан говорил негромко, быстро, иногда доставая из портфеля бумаги или фотографии, показывал их мичману и тут же убирал.

– К нам обратились смежники. Для них нужно выполнить несложную работу. На все дается три-четыре дня, по обстоятельствам.

– Что именно и где?

Степанов не спрашивал, почему дело поручили именно ему.

Капитан, однако, пояснил:

– Там может понадобиться поработать под водой, так что нужен спец с опытом. Вы понимаете? Кроме этого, нужен человек, знающий толк в медицине и устройствах медицинского назначения, который не перепутает томограф с кардиографом. Понимаете?

Степанов кивнул, сдержал улыбку на повторение капитаном «Понимаете?».

– Наши смежники поставили оборудование, оно в ящиках, – продолжил капитан. – Замаскировано под медицинские приборы для больницы. Ну, типа рентгеновский аппарат или томограф. Но там не хватает мощности по электричеству, поэтому ящики лежат как бы не распакованные. По бумагам там все чисто. Поставка из Германии, с официальной легендой, дескать, немецкий инженер должен проверить комплектность оборудования и его пригодность для установки. Среди настоящих блоков есть и наш ящик. Так вот, нужно его активировать на сброс накопленной информации. Ввести код активации, дождаться сброса пакета данных, затем ввести код на самоликвидацию. Либо трижды ввести ошибочный код. Машинка сама выгорит изнутри. Без шума и пыли, что называется.

– Где это надо сделать? – уточнил мичман Степанов.

Капитан достал карту Центральной Америки и ткнул пальцем.

– Вот тут.

Он достал еще один листок, передал Саше. В указанном месте значился город, расположенный в Никарагуа.

Капитан велел запомнить дату рейса в Мюнхен из аэропорта Пулково. Там, согласно выданной инструкции, Степанову нужно будет забрать сумку из камеры хранения, с ней отправиться на железнодорожный вокзал, добраться до Женевы, а оттуда уже с документами на имя герра Питера фон Блута вылететь в Мехико, откуда через несколько часов вылетит чартер в Гондурас. Из Тегусигальпы междугородним автобусом через границу до Халапы. Цель путешествия – Теотекасинте, провинция Нуэва-Сеговия, районный центр Халапа. Городок у самой границы с Гондурасом, но бумаги оформить и получить доступ к оборудованию нужно в Халапе у директора госпиталя.

Инструктор ничего не говорил, он дал листок Саше. Тот прочитал все глазами, в уме произнес «Халапа, Теотекасинте, Теотекасинте…» и решил, что нужно будет попрактиковаться в одиночку. Давненько он не говорил на испанском, да еще надо ведь с немецким акцентом. По инструкции во время разговора с капитаном нельзя ничего произносить вслух. Конечно, через тонированные стекла зрительно считать информацию с листа затруднительно, но прослушать, о чем говорят в машине, труда не составит при наличии специальной техники. Поэтому никаких имен, названий городов и номеров рейсов не звучало.