Никто, кроме вас. Рассказы, которые могут спасти жизнь

До Мюнхена «советник посольства» Степанов долетел без приключений. Багаж невелик – чемодан да небольшой атташе-кейс с папками, в которых лежало несколько газет, вырезок, документы, которые никаким образом миссии Сашиной не касались. Все это ему нужно было оставить в той самой ячейке камеры хранения, откуда он заберет вещи фон Блута и превратится в него по документам.

Все шло как по маслу. Ячейка, большая спортивная сумка «Фишер», изрядно набитая личными вещами, приборами и еще кое-чем. Коробка с фирменным инструментом, куртка, легкий неопреновый гидрокостюм, защищавший в основном от солнечных лучей, агрессивных летающих и плавающих тварей. Саша только переложил в нее несколько купленных в мюнхенском супермаркете шоколадок. Отдельно лежал пакет с бельем и летней легкой одеждой. Несколько баллонов с репеллентом-спреем и автозагаром. «Вот это здорово! – подумал Саша. – То, что нужно. Не хватало еще лихорадку подхватить в этих тропиках. Зика или болезнь Шагаса!»

Он вспомнил, что должен причесаться – сменить масть. Оставив вещи Степанова – сотрудника посольства – в ячейке, вместе с чемоданом и кейсом, в который сунул и диппаспорт, он накинул пуховик фон Блута и отправился в туалет.

Из кабинки он вышел снова блондином, оценил свою внешность в зеркале. Документы, паспорт Питера фон Блута с его, Сашиной, фотографией, визы – мексиканская, гондурасская и никарагуанская – уже вклеены в паспорт. К нему прилагалось письмо от руководства компании – поставщика оборудования, сообщавшего на трех языках: немецком, английском и испанском, что господин P. von Blut командирован для оценки комплектации и работоспособности оборудования рентген-кабинета больницы в Теотекасинте, Никарагуа. Маршрут до конечной точки крутой, ничего не скажешь. Бывает и покруче. Саша знал, что некоторым специалистам в деле разведки приходилось добираться по несколько месяцев, чтобы крепко спрятать свои следы.

Нынешнее задание не слишком сложное, но важное. Видимо, накопленная сканером сотовых и спецсетей информация очень нужна смежникам, как сказал капитан второго ранга, инструктировавший Сашу в машине.

Электричка на Женеву отошла строго по расписанию, и Саша, уже уничтожив файл с инструкцией, мысленно повторял все ключевые позиции, коды, номера рейсов и телефон, по которому он непременно должен позвонить, если почувствует слежку. В сумке обнаружился заряженный мобильный телефон «Филипс», древний, но надежный, из тех, что держат зарядку по две недели.

В Женеве Саша купил путеводитель по Центральной Америке и Карибскому бассейну для туристов на испанском и, не общаясь ни с кем из попутчиков, при этом тщательно оценивая всех на предмет возможной наружки (слежки), повторял подзабытый испанский. С немецким все было проще, его, как и китайский, и английский, вколотили с восьми лет, поэтому герр фон Блут говорил на любом диалекте – баварском, рейнском или берлинском – а если надо, то добавлял австрийский акцент. Испанский он учил уже взрослым, и туда поневоле врывались и русская твердость, и раскатистость из немецкого. Но это как раз не беда. На испанца блондин Саша ну никак не походил. Не Антонио Бандерас – это точно. Так что говорить с акцентом для него совершенно естественно.

До рейса на Мехико оставалось еще три часа. В самолете за восемь часов перелета через Атлантику можно отлично выспаться. Рейс прибывает во второй половине дня, в Европе еще раннее утро, в России – уже день. Но перелеты с востока на запад всегда переносятся намного легче, чем наоборот. Прилетать в будущее, что может быть интереснее?

Документы немца были в идеале, открытое и совершенно арийское лицо Степанова не вызывало никаких подозрений. В Женеве на паспортном контроле спросили письмо от фирмы, он предъявил, ровно на три секунды. И уже через десять минут он сидел в кресле зала ожидания у посадочного выхода на рейс «Женева – Мехико».

* * *

Вика проявляла таланты хозяйки, пока Татьяна дежурила. В отношениях сестер намечался существенный прогресс. Младшая взрослела и очень нуждалась в адекватном собеседнике. Татьяна подходила лучше всех. Десятый класс – не выпускной, хотя на психику давили ежедневные напоминания учителей: «Вам сдавать ЕГЭ!», «С таким отношением вы ЕГЭ не сдадите!». Математичка, достававшая Вику в прошлом году, ушла на пенсию. Появился новый учитель – мужчина. В математическом классе произошли пертурбации, девчонки на математике пересели вперед, мальчишек услали на задние парты. Математик – человек молодой и холостой. Гормоны брали свое. Перед математикой был урок биологии, который превращался в косметический салон. Биологичка рвала и метала, конечно, никто ее не слушал, а по рукам ходили помада, тушь, тени, зеркальца. На математике обязательно надо быть красивой!