Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Им повезло в одном. Повезло в том, что Машка училась в сельской школе. Волны образовательного модерна в виде «единого комплексного, для всей страны опыта, экзамена» туда ещё не докатились. В деревенской школе ещё оставались совсем не «образованные» учителя, которые знали, на чём основана мудрость бабы Мани или бабы Нюры, так и не научившихся хорошо читать. Они, эти деревенские учителя, менее всего хотели видеть своих учеников «модерново образованными», они им не мешали жить так, как они хотели, и познавать то, что они могли. Они ещё не поняли, что Машка – это уже другой для страны опыта ребёнок, но уже не мешали ему воспринимать мир по-другому…

Глава 25. Остров большой – с него видней

Итак, пройдя последовательно все стадии своего островного развития: демократию, диктатуру, застой, перестройку и даже центризм, надышавшись воздухом археологических раскопок, островитяне прошли что – то вроде курсов «Выстрел» в стране опыта. Правда, несколько по упрощённой программе, ибо других «зверей», кроме них самих, на острове больше не было.

Островитяне доказали, что способны принимать личность по условиям среды. Серьёзнейший экзамен был сдан. Они получили право возвратиться в страну опыта в своих прежних обличьях.

Вот только Скульптор так, на всякий случай, стёр у них всю прежнюю память о своих национальностях, должностях, заслугах и направил их всех в самую тоскливую часть мира, в страну опыта, конечно, в Россию, и конечно с тем, чтобы потом забрать их в Рай.

Россия была последним прибежищем островитян на Земле. Иван уже знал об этом. Но Сергей забыл…

ВОЗВРАЩЕНИЕ В…

Закончилась военная служба. Надоел и труд мирных буден. Творческий отпуск тоже закончился. Бывший офицер и бывший начальник мерил остров ногами и думал над тем, а стоит ли возвращаться.

Что он оставил в своей стране? До дыр прожитые библейские сюжеты. Родное народонаселение, которое в полном составе бегает от «мольбы во спасение» до «мести и бунта». Население, девяносто девять процентов которого являют собой жертв друг – друга и выясняет кто главнее в иерархии среди жертв. У кого жертв больше, тот герой, у кого меньше, тот изгой. И только, один процент, нет-нет, да и намекнёт на каких то лишних, бывших людей.

Наш герой чувствовал себя абсолютно лишним человеком там, где жили миллиарды людей. Почему? Просто, он рискнул осмотреться вокруг и задуматься над своей собственной жизнью.

Он хотел вырваться, но как можно вырваться из сетей состоящих из людей держащих друг – друга за руки и за ноги? Но он хотел.

На острове ему стало казаться, что ни он один хотел вырваться из затасканных сюжетов. Хотел и попугай. Попка хоть и дурак, но летать по кругу отказывался. Предпочитал полётам ром и пиратскую треуголку.

А что предпочесть ему, бывшему офицеру Советского Союза.

Он сложил руки рупором и заорал в безбрежный океан: «Что?».

Воздух был влажный и эхо не отозвалось. Тишина была оглушительная. В голову приходили сюжеты жизней прожитых другими офицерами и их прощальных «па». Кто-то застрелился, кого-то застрелили. Кто-то уехал «за бугорные» дали, кто-то, неплохо устроился и здесь.

Из далека это часто походило на жизнь по совести и чести у одних, и на прохиндейство у других, но вблизи всегда оказывалось, что они просто запутывались в своей жизни, в жизни страны, и Бог не мог им предложить другого исхода из этого жуткого лабиринта крушения надежд. Каждому своё и все в этом абсолютно равны.

Наш герой пережил всё. Он дошёл до черты за которой уже всё равно.

Но, что там за чертой? Может быть там новые сюжеты?

Он вернулся не возвращаясь.

Прощай СССР!

Виват, Россия!