Никто не избегнет блаженства

Вот хитрец. Решил показаться застенчивым и неумелым флиртуном? Но я его вижу насквозь. Уж я-то знаю, чем отличается истинная застенчивость от напускной! Люди, которые по-настоящему стеснительные, в равной мере стесняются выражать чувства любого оттенка – как негативные, так и позитивные. Например, если кому-то ничего не стоит вас разнести в пух и прах, то, следовательно, ему также ничего не стоит вас похвалить. Или, скажем, если человек способен поведать вам, что он испытывает к кому-то острую неприязнь, то такому типу не составит труда рассказать вам и о том, что ему кто-то чертовски симпатичен. И уж, конечно, если ваш товарищ высказывает вам в лицо открытым текстом всевозможные критические замечания и колкости в отношении вас, не смущаясь сорваться и психануть при случае, то аналогичным образом он в состоянии заявить вам и о своих самых пылких чувствах. Иногда даже, наступив при этом на горло собственной гордыне!

Что же касается Этьена, то хитрюга чересчур прямолинеен: из разговоров с ним – в частности, из фантазий, касающихся Глории – я уже давно сделала вывод о его смелости и прямодушии. Посему его нелепую попытку так похабно заигрывать со мной я нахожу вульгарной и неуместной. Может быть, я несколько старомодна, но мне больше по душе пристойное поведение – то есть классические рыцарские ухаживания и высокопарные комплименты. Впрочем, мне и это уже ни к чему – я отгуляла свое и заживо похоронила себя в браке…

Похоронила? Ну и мрачные же метафоры лезут мне в голову!

А вдруг это я невольно испортила сущность Этьена, изменив его первоначальную природу? Что, если он и на самом деле вначале был по-настоящему платонически влюблен в образ Глории, а теперь, заземлившись игнитопоясом, став существом земным, из плоти и крови, ощущает мою женскую природу и пытается на свой лад ухаживать за мной? Что, если в нем заговорило мужское естество? Не дайте Боги! Только этого мне еще не хватало. Кардинальные перемены Принца Грозы отнюдь не входят в мои планы.

– Прежде, чем говорить мне такие вещи, Этьен, следует испросить разрешения у моих родителей начать волочиться за мной! – гордо вскинув голову, поставила я точку в ситуации. Но затем, смягчив ее улыбкой Джоконды, превратила в загадочное многоточие. И вышла из ванной.

Перед самым сном Этьен зашел ко мне в спальню и, поцеловав меня в лоб, пожелал мне спокойной ночи и приятных сновидений.

****

Утром следующего дня, сонные, отвыкшие вставать рано, мы, съев омлет с почками и попив кофе с гренками, направились к ангару. Было шесть часов утра. На темном небе мерцали яркие звезды, обещало распогодиться. Несмотря на тропическую жару, пришлось одеться довольно тепло. На высоте замерзнем, а ближе к Заполярску станет еще холоднее.

Пока моторы прогревались, мама давала нам напутствие в дорогу.

– Постарайтесь взывать поочередно к двум противоположным Стихиям, супплетивно нейтрализующим друг друга, – настойчиво проговорила она.

– То есть как это, одновременно… взывать? Попарно что ли: я к одной Стихии, а Этьен тем временем – к другой? – не поняла я.

– Нет, конечно же, – невозмутимо ответила мама, – просто после посещения Чертогов Стража Воздуха следуйте в эпицентр разгула Стихии Воды, а после встречи с Землею ступайте в пределы Огня. Или, наоборот. Так вы обезопасите себя от воздействия спирального завихрения, образовавшегося по причине нарушения вами равновесия Стихий.

– Уж от чего-чего, а от энергетического дисбаланса я всегда смогу нас уберечь, – парировал Этьен.

– Ты лучше побереги свою энергию – пригодится еще, – в тон ему сказала мама, – впрочем, я думаю, до окончания вашей миссии вы еще не раз появитесь здесь. Все-таки вам в вашем предприятии понадобятся передышки, да и направление курса придется менять. Нужный Водопад уже прямо сейчас может оказаться в Сибири, а Смерч – где-нибудь в Санкт-Петербурге месяца только через два…

****

Обратный полет на Север оказался несколько сложнее, чем я ожидала. Мама забронировала для нас воздушный коридор, чтобы мы смогли благополучно долететь до дома не только на большой скорости, но и на приличной высоте (для этого пришлось надеть гермошлемы). При пяти тысячах метров над уровнем моря у меня страшно замерзли кисти рук и, несмотря на меховые перчатки, мне было очень тяжело удерживать курс, руля от одной заправки до другой. Каждый раз во время приземления Этьен отдирал мои одеревеневшие пальцы от рычага и опускал мои затекшие руки вниз, растирая своими, горячими, испускающими приятный ток.

Потом он начинал сгибать-разгибать мне запястья и локти, разрабатывая сухожилия, восстанавливая кровообращение.