Никто не избегнет блаженства

Поначалу представителей сильного пола сногсшибательная новость Лоры о том, что заказчиком партии ультразвуковых пистолетов-автоматов является мой муж, не слишком уж взволновала: не Эрик, так кто-нибудь другой пожелал бы охотиться на Этьена и Лилиану, и кто-нибудь другой обязательно подкупил бы диггеров. В том, что муж установил слежку за своей женой – если она, действительно, за мной ведется – тоже не нашли ничего особенного: сплошь и рядом так поступают ревнивцы, особенно если один из супругов находится в постоянной отлучке. А совпадение этих двух обстоятельств (то есть того, что намеченная жертва Эрика и вышеупомянутый мнимый любовник жены – одно и то же лицо) также, мол, чистая случайность. Дескать, как-никак, Эрик сам сказал мне, что не принимает меня всерьез и не верит моим россказням – я имею в виду тот момент, когда я решилась разоткровенничаться и поведать ему об Этьене. Мужья ведь редко прислушиваются к женскому щебету и чириканью – чаще только делают вид. И потому Эрик наверняка не подозревает, что охотится за человеком, тесно связанным со мной наикрепчайшими узами давней дружбы наших предков.

Но уже спустя полчаса, по мере размышления над событиями, двое ребят – Себастьян Хартманн и Порфирий Печерский, сблизившиеся за период, проведенный на «Глории» – стали задумываться над слишком уж схожими «случайностями».

– Нет. Сдается мне, что вы, сударыни, все-таки правы: Эрик тут разнюхивает неспроста, – задумчиво проговорил Порфирий, переворачивая шипящие кусочки рыбы на сковороде, поставленной прямо посреди раскаленных углей. – Помяни мое слово, Конкордия, муж следил за тобой с самого начала вашей совместной жизни и, вызнав подробности об Этьене, решил подзаработать на стороне Темных Сил.

– Но почему именно на этой стороне, Порфирий? – я взглянула в лицо товарища, по-детски круглое и курносое: обычно Печерский глядел на меня удивленными и наивно-восторженными глазами, но сейчас, накрыв сковороду, хмуро уставился вдаль.

– Наверное, захотел пойти поперек Этьену чисто из вредности – взыграло чувство собственности по отношению к тебе, – пожав плечами, сказал он, – ты же сама говорила, что у вас с Эриком нет ничего общего. Вот его злоба закипала и закипала. Обида копилась и копилась. Пока, наконец, дутое самомнение не прорвало, и весь этот яд не хлынул наружу – фонтаном вселенской подлости.

– На Эрика не похоже, – решительно отмела я версию Порфирия, раскладывая по судочкам пюре, зеленый лук с огурцами и нарезанный хлеб, – не станет он затевать рискованные мероприятия под влиянием эмоций, а тем более – охотиться на человека из ревности. Он из тех, кто всегда действует с позиции личной выгоды.

– Но тогда выходит, что Эрик и женился на тебе тоже из-за выгоды, не так ли? – Порфирий принялся обносить всех рыбой и омлетом из утиных яиц.

Хлестко, однако! От такой неприкрытой правды мне сделалось жутко неприятно, и вместо ответа я отправила в рот кусок черного хлеба, сделав вид, что увлечена поглощением пищи. Тем не менее, я тщательно задумалась над словами товарища.

Мы сидели на скале у крутого обрыва, держа на широких виноградных листьях порции форели, и дружно жевали. Стол кое-кому заменили собственные колени, другим – плоские камни. Этьен, быстрее всех проглотивший свой завтрак, повернулся к нам спиной и, опершись локтями о здоровенный валун, уставился в море. Весь вид его выражал глубокую задумчивость.

– Из-за выгоды, говоришь, женился? – наконец, произнесла я, доев огурец. – Но какая от этого может быть выгода, Порфирий?

– Послушай, Этьен, а зачем вообще кому-то за тобой охотиться? – неожиданно вмешался Себастьян, не дав Печерскому ответить.

Этьен промолчал. Пришлось дважды окликнуть его.

– Охотиться?.. – удивленно переспросил он. – Да просто потому, что они враги!

– А поточнее? – с нажимом повторил Себастьян. – Здесь Порфирием были упомянуты некие Темные Силы. Ты можешь сказать, что это и кто это?