Никто не хотел воевать

– У ней хоч и пьяничка задохлый, а двох дитэй змиг зробити. А з цього кака користь? И в начальство николи не вийде, и до мущщинского делу негожий..

Учитывая, что Галя и Михаил жили в доме Стефании Петровны, слушать такое зятю было весьма нелестно. Другой бы не выдержал. Но Михаил все сносил стоически, и Бог их в конце-концов вознаградил. В 1991 году, когда Гале и Михаилу исполнилось по тридцать четыре года, наконец-то и у них появился ребенок, сын. Тем не менее, теща продолжала гнобить зятя до самого 2002 года, пока они не уехали. Впрочем, отъезд был спровоцирован не Стефанией Петровной, а тем, что к тому времени выживать в Донбассе, тем, кто имел отношение к шахтерскому труду, стало сложно. Массовое закрытие неперспективных шахт и предприятий их обслуживающих – все это провоцировало безработицу и чемоданное настроение.

Не только такая жизнь опротивела Галине Тарасовне. Ей глубоко противен был и бизнес, которым занимался муж и его родня, эта мясная торговля. Стоять за прилавком? Разве когда-нибудь она думала, что к старости жизнь заставит ее именно к оному встать. Но куда деваться, если ее семья жила за счет этой торговли. Слава Богу они, наконец, смогли снять подходящую квартиру. У них появились, хоть и не так много как хотелось, но достаточно средств, чтобы оплатить учебу сына в колледже, где он учился на программиста. Не забывали и откладывать, правда, нерегулярно и опять же не так много как хотелось, но откладывали.

Учился Леонид, как выяснилось впоследствии, напрасно. Ему казалось, что престижная профессия, поможет утвердится в московской жизни, но… Когда он окончил колледж, в котором обучение стоило семьдесят тысяч рублей в месяц… К тому времени программистов в Москве, причем с институтским образованием и куда более качественной подготовкой, чем после колледжа, стало, как говориться, пруд пруди. Леониду хорошо оплачиваемой работы просто не нашлось. Он устроился айтишником в школу, в которой когда-то учился. Но там ему положили зарплату всего в 22 тысячи рублей, а работы со школьным сайтом, отправлением, приемом и обработкой школьной электронной почты оказалось много. К тому же многие учителя, особенно старшего поколения, плохо владели компьютером, и ему приходилось работать и за них.

Попытался Леонид поработать, как ему казалось, в серьезной фирме в офисе системным администратором. Но его там, в основном, использовали как ремонтника. В сети той фирмы работало несколько десятков компьютеров и постоянно случались поломки. Из-за недостаточного опыта далеко не всегда Леониду те поломки удавалось исправлять, что существенно сказывалось на его зарплате. Но самым тяжким испытанием в той фирме стало поиск разрывов в кабелях, образующихся в результате наличия в помещениях офиса, вернее под ними, подвала, кишащего мышами и крысами. С наступлением темноты они поднимались по воздуховодам и щелям в офис и лакомились этими кабелями, нарушая сетевую проводку, что иной раз становилось причиной коротких замыканий. Поиск перегрызенных кабелей тоже повесили на Леонида. Таким образом, он вместо того, чтобы сидеть за компом, бегал с тестером по офисному помещению и искал порывы. Иной раз приходилось просто ползать в поисках таковых. Муторная работа. К тому же за нее платили всего 25 тысяч.

      В общем, Галина Тарасовна, после нескольких месяцев такой работы, когда сын вместо положенных восьми часов работал минимум по десять в сутки и получал за это по московским меркам гроши… Она потребовала, чтобы Леонид бросал эту даровую каторгу и подыскал себе, что-то получше. Увы, найти работу по специальности с окладом более 30 тысяч никак не получалось. Он попытался «делать деньги» в интернете, скачивая и перепродавая ролики с платных сайтов. У него ничего не получилось, да и это было весьма рискованно. В конце-концов пришлось идти на рынок помогать отцу. Тем более, что мать перед пенсией хотела хоть немного поработать в Москве в какой-нибудь госструктуре, чтобы на ту же пенсию уже уйти с «московской» работы, что сулило немалые льготы. Она устроилась администратором в гостиницу. Работа тоже оказалась нервотрепной, малооплачиваемой, но приходилось терпеть. Сын же стал вместо нее к прилавку на рынке.

По достижении 18 лет Леонида стали доставать повестками из курского военкомата, к которому он был официально приписан. Родственники сумели его «отмазать», конечно же вычтя сумму заплаченную в военкомате из доли родителей в мясной торговле. Но теперь Леониду было необходимо ежегодно ездить в Курск, чтобы подтвердить свою «негодность» к воинской службе.