Никто не придет

Любимова выпустила в черный воздух облачко белесого дыма и рассеянным взглядом оглядела небольшой внутренний двор. Еще днем она приметила небольшой кирпичный сарайчик, очень аккуратный. К нему от главного входа была проложена бетонная дорожка.

Маша курила, размышляя о разных вещах, но взгляд ее то и дело возвращался к сарайчику. Само собой. И, глядя на него, Любимова чувствовала в душе какое-то неуютство или даже беспокойство.

Не отдавая себе полного отчета в своих действиях и положившись в основном на интуицию, Маша вернулась в комнату, порылась в сумке и нашла то, что искала – маленький светодиодный фонарик, который она всегда носила с собой. Затем достала кое-что еще, вещицу, подаренную ей когда-то Стасом Даниловым, и положила ее в карман кофты.

Потом она снова вышла на террасу, беззвучно прошла до лестницы, спустилась вниз и направилась к сарайчику. Мозг ее продолжал лихорадочно работать, сопоставляя факты и догадки, даже когда она дергала за холодную металлическую ручку двери.

Сарайчик оказался закрыт. Маша ожидала этого. Она достала из кармана подарок Стаса. Это была универсальная отмычка, вещь довольно сложная и требующая умелого обращения. Слава богу, Маша умела ею пользоваться (опять же благодаря навязчивым и веселым урокам Стаса).

На то, чтобы открыть замок, Маше понадобилось около минуты.

Приоткрыв дверь, она осветила утробу сарайчика фонариком и, к своему удивлению, поняла, что это вовсе не сарайчик, а нечто среднее между рабочим кабинетом и архивом. У одной стены стоял железный стол. Другую было не видно за стеллажами и громоздящимися на них тетрадями.

Маша, взяв фонарик в зубы, принялась просматривать тетради. Вскоре она поняла, что это такое – черновики медицинских отчетов, начиная с осени тысяча девятьсот девяносто пятого года и кончая прошлым месяцем.

Отчеты были жутковатые. Но они дали Маше ответ на один из мучивших ее вопросов. Просматривать папки пришлось бегло, но Любимова поняла, что в Хамовичах начиная с тысяча девятьсот девяносто пятого года люди слишком часто умирали от кровоизлияния в мозг. Причем это касалось людей и старых, и совсем еще молодых.

В 1995-м смерть от кровоизлияний прокатилась по Хамовичам, подобно цунами. В списке фигурировали одиннадцать человек, из них двое – дети.

В 1996 году таких смертей было девять. В 1997-м – семь. В 1998-м – снова одиннадцать. С годами статистика не претерпевала больших изменений.

Маша продолжила изучение тетрадей. В одной из них она обнаружила множество газетных вырезок, одни были приклеены к страницам, другие – сложены между страниц. Маша, держа фонарик левой рукой, правой принялась листать страницы и разворачивать газетные вырезки.

Здесь было несколько интервью с доктором наук Львом Львовичем Рутбергом. Цитаты из интервью были вынесены в заголовки и отдельные выноски, выделенные жирным шрифтом: «КОГДА-НИБУДЬ МИР БУДЕТ ЛЕЖАТЬ У НОГ УЧЕНЫХ». «ИСТИННЫЕ ХОЗЯЕВА МИРА – УЧЕНЫЕ!» И тому подобное.

К некоторым статьям прилагались фотографии Льва Рутберга. Несмотря на то что газетные страницы пожелтели, снимки сохранились хорошо. Он в самом деле был очень похож на своего брата-бизнесмена, но лицо его было утонченнее, в глазах, упрятанных за стекла очков, было больше блеска и азарта. На одной из фотографий Рутберг, одетый в белый халат, пожимал руку какому-то чиновнику в костюме-тройке.

Другая фотография, очень старая, еще советских времен, запечатлела сразу двух братьев. Они подписывали какой-то документ, и оба выглядели довольными. Илья Львович Рутберг был одет в деловой костюм и аккуратно причесан. Сжимая в пальцах правой руки ручку фирмы «Паркер», другой рукой он показывал фотографу знак «о’кей» и смеялся. Лев Рутберг, одетый в белый халат, ставя под документом свою подпись, был более сдержан, но на его красивом лице тоже лежала печать довольства, а глаза, спрятанные за стекла очков, улыбались.

Маша просмотрела еще несколько страниц. Здесь были статьи, рассказывающие о сооружении водохранилища. «Очередной трудовой подвиг советских людей! Строительство плотины началось в 1990 году и, как рапортует начальник стройки, будет ударно закончено через полтора-два года!..»

Маша скользнула взглядом по этим заметкам и перелистнула еще несколько страничек. Потом еще… И еще… Статьи про Рутберга, про водохранилище, в одной статье вскользь был упомянут консервный завод, в другой сообщалось об открытии завода минеральной воды… Потом она увидела пару вырезок, посвященных гибели Киры Рутберг…

Маша перевернула еще одну страницу, и взгляд ее упал на маленькую вырезку, пожелтевшую и очень затертую. В ней сообщалось о том, что егерь Егор Демидов и его шестнадцатилетний сын Иван погибли при пожаре.

Маша читала строку за строкой, впитывая информацию.

«Сгорели в собственном доме… Пожар возник вследствие короткого замыкания… Во время городского праздника… Люди пытались оказать помощь…»

Маша перечитала эти строки несколько раз. Затем отняла взгляд от страницы и задумалась.