Никто не сравнится с тобой

Даниэль опускает глаза на наши руки и издает тихий смешок.

– Почему так сразу?

– Два года, – отвечаю я, и ее улыбка меркнет.

– Наверное, в этом есть и моя вина, – вздохнув, говорит она, но я лишь крепче сжимаю ее ладонь.

– Конечно, нет. Так уж вышло.

Бывают такие ситуации, в которых фраза «так уж вышло» единственное разумное объяснение.

Мы смотрим молча друг на друга долгие секунды. Вокруг нас смех, разговоры и музыка.

– В семь лет я хотела сбежать в Нью-Йорк, но заблудилась в аэропорте, – внезапно говорит Даниэль.

Я не могу сдержаться от смеха.

– Когда мне было десять я на спор съел две столовые ложки корицы.

– О, боже. Целых две? – Даниэль прикрывает рот рукой.

Воспоминания об этом до сих пор преследуют меня в кошмарах. Когда я рассказываю об этом своим знакомым, ни у кого не возникает вопроса, кто подбил меня на этот спор. Я молчу и покорно киваю, когда мои друзья сокрушаются над выходкой Адама. Но это был Лиам. Мое единственный союзник, как он выразился при знакомстве с Даниэль, в нашей семье. Черта с два! Хотя у Адама идея была идея ничуть не лучше: он предлагал брызнуть в рот одеколон Брэйдена.

– Я целовала лягушку на спор, – заявляет Даниэль.

– Это стандартный вопрос, – говорю на это я. – Но ты должна ответить. Лягушка превратилась в принца?

Даниэль театрально вздыхает, сложив обижено губы.

– К сожалению, нет.

Прежние страхи меня полностью отпускают. Теперь мое волнение не связано с боязнью ляпнуть что-нибудь не то. Теперь это всего лишь мурашки по коже от присутствия рядом человека, который тебе очень нравится.

– Ты планируешь после выпуска остаться здесь? – интересуюсь я.

Даниэль кивает.

– Конечно. У меня много планов.

– Я даже знаю с чем они связаны. Могу тебе сказать, что наши планы вряд ли отличаются.

Даниэль раздумывает пару секунд.

– Почему ты это делаешь? То есть как ты пришел к осознанию того, что твоя помощь нужна людям? Ты ведь понимаешь, о чем я?

Я слишком интенсивно киваю и моментально становлюсь серьезным.

– Сначала это было весело. Ты делаешь это просто так, потому что зарабатываешь баллы в школе, поднимаешь свой авторитет в глазах преподавателей в колледже, ну или просто потому, что тебе нечего делать и нужно как-то убить время. Но постепенно… ты видишь страх в глазах детей в больницах, и идешь сдавать кровь. Ты видишь голодного дедушку в переулке и идешь в столовую помогать раздать еду бездомным. Ты наблюдаешь, как люди бросают окурки в траву и идешь помогать озеленять город. Это похоже на попытки исправить все в мире и сделать лучше, но это всего лишь попытки. Но они приносят столько пользы, когда нас много. Мне… – я запинаюсь. – Это сложно объяснить. Ты просто делаешь и все. Это мое будущее. Это то, с чем я хочу связать свою жизнь и в дальнейшем. Собирать группы, устраивать концерты, походы в целях сборов средств для нуждающихся. Поездки в различные страны, о боже от одной мысли кружится голова. Хочется поскорее выпуститься.

Когда я замолкаю и поднимаю глаза на Даниэль, я вижу в них свое отражение. Нет, даже не так. Я – это она сейчас. А она – это я. Мы отражение друг друга. Потому что все, что я сейчас только что сказал, я вижу в ее взгляде.

– Ты… – она немного медлит. – Плевать я это скажу. Если бы ты продолжил в том же духе, я бы на тебя набросилась. Господи, Шон…

Я каменею с открытым ртом, затем поспешно делаю глоток воды. Она только что это произнесла, да?

– Я рад, что ты это сказала, – сипло говорю я, ерзая на стуле.

Теперь нужно повернуть разговор немного в другое русло, так как мы все же в общественном месте, а я так возбудился, что крыша едет.

Даниэль, кажется, догадывается. То, как она смотрит по сторонам, прикусывая нижнюю губу, говорит именно об этом. Затем она машет ладонями на свое лицо и принимает непринужденный вид.

– Твой самый безумный и в то же время гениальный поступок. Но имей в виду, скромник, здесь нужна максимальная гордость собой.

Очень оригинальный ход с ее стороны. Мне даже ничего не приходит на ум. Я почетный волонтер всех возможных организаций в Торонто примерно лет с одиннадцати. Но этим Даниэль уж точно не удивишь. К тому же в этой деятельности у меня практически не было безумных и уж тем более гениальных поступков. Только в жизни.

– До сих пор я считал глупостью письмо, которое положил в твой ящик два года назад, – признаюсь я. – Но пусть оно не дошло, я сделал это снова. Теперь я горжусь собой. Пусть идея второго письма принадлежала Вив, я горд тем, что ее послушал.

Ой, как пафосно это прозвучало. Меня даже замутило от собственных слов. Но Даниэль одобрительно кивает.

– Здорово.

– Твоя очередь, – ухмыльнувшись, заявляю я.

Она подпирает подбородок рукой.