Никто не узнает

Прямо по коридору – большой кабинет, его разделили архитекторы и конструкторы. Слева примкнули к ним геодезисты, справа – инженеры по теплогазоснабжению. Дальше шли сметчики и ландшафтники, напротив – дизайнеры малых архитектурных форм и конференц-зал. Кабинет директора с приемной, бухгалтерия, туалеты, подсобные помещения и, наконец, комната системных администраторов и пульт охраны, где было много экранов и дремавший на кроссвордах мужичок. В какое бы помещение они ни входили, везде царила атмосфера дружелюбия. На каждом столе находилась чашка и пакетик с печеньем или пирожным. Где-то звучал смех, где-то напряженно шла работа, но на новенького сотрудника все реагировали с симпатией и улыбками.

К концу рабочего дня Василий Михайлович сообщил, что им придется уходить позже всех, за исключением охраны, чтобы проверять выключены ли все приборы, но это занимало пять минут. Особых трудоголиков велел гнать взашей, несмотря на протесты. Уходящие коллеги прощались с улыбками и делились друг с другом планами на вечер. Проверив все кабинеты, администраторы последовали их примеру и столкнулись у лифтов с директором. Он что-то задумчиво печатал в телефоне и не сразу заметил, что уже не один.

– Суматошный день, да? – спросил Михалыч.

– Есть такое, – кивнул Нотман и убрал телефон в карман. – Показываешь новобранцу территорию? – с улыбкой кивнул он на Тимура.

– Да. Пусть привыкает.

А Тимур снова ощутил жар на щеках. Улыбающийся директор показался еще красивее, чем раньше. Теперь одежда на нем была в порядке, волосы аккуратно убраны назад, поверх пиджака надето черное пальто, в руках он держал папку. Рядом с ним Янышев почувствовал себя совершенно незначительным и серым, как воробей рядом с лебедем. Свою одежду он обновлял еще в институте, не говоря уже о поношенной и протекающей обуви, а о парфюме вообще речи не шло. Пялиться на шефа было верхом неприличия, но глаза не могли оторваться от него, то и дело осматривая от каштановой макушки до кончиков начищенных до блеска туфель. В такой одежде ехать только на свидание в дорогой ресторан, но никак не домой.

Лифт гостеприимно распахнул свои железные створки и мужчины вошли внутрь. Михалыч завозился с телефоном, Тимур старался не отрывать глаза от пола, не касаться дорогого пальто даже краем куртки и, желательно, не вдыхать приятный запах туалетной воды; зато Нотман чувствовал себя вполне комфортно, и даже фыркнул, чем заставил юношу поднять глаза.

– А меня любят, – кивнул он на надпись черным маркером на доске объявлений.

Тимур тепло улыбнулся в ответ, глядя в темные глаза директора. Но лифт к этому моменту приехал, и на крыльце они распрощались. Михалыч поспешил за угол здания, директор к своей дорогой машине, которая приветливо моргнула ему фарами, а Янышев достал наушники и побрел на остановку.

Глава 5

«Понятное дело, такому мужчине, как Нотман, всегда есть куда спешить, – думал Тимур, включая любимую музыку. – Его наверняка кто-то ждет дома. Скорее всего жена, потому что такие мужчины не бывают геями».

Остановившись возле зеркальной витрины, парень посмотрел на свое отражение и фыркнул: «Даже если бы и был, то на тебя бы точно не посмотрел». Подъехала нужная маршрутка и Янышев забрался внутрь.

Путь до дома предстоял долгий, и парень наслаждался каждым его мгновением. Когда он жил в детском доме, то постоянно хотел остаться один, хоть на миг. Думал, что в общежитии университета это сделать получится, но не тут-то было. Его соседи по комнате оказались гиперактивными и дружелюбными ребятами и не давали скучать в одиночестве. Им казалось кощунством сидеть дома в выходные, а вечера проводить за книгой. Поэтому они придумывали разные развлечения и таскали за собой упирающегося Тимура.

После учебы, сменив одно общежитие на другое, только семейное, парень впервые остался один. Его никто не трогал, не заставлял куда-то бежать, не пел песни среди ночи и не отбирал книги. Но первое чувство неги быстро сменилось на скуку, а затем и уныние. Только тогда он четко осознал, что совершенно один в этом мире и никому не нужен.

Безусловно, друзья остались, но теперь не так часто проводили с ним время, променяв встречи на разговоры по телефону и социальные сети. Дома его никто не ждал. Там было темно и пусто. Иногда долгими тихими вечерами Тимур задумывался: зачем он вообще живет? Не будь его на свете, никто бы и не заметил, никто бы не вспомнил и не подумал о нем.