Никто не виноват

— Я же должен уважать своего отца.

— Ничего ты этому бандиту не должен. Что- то мне подсказывает, он не рискнул дать тебе свою фамилию. Не оглядывайся на него, живи своим умом, делай, что хочешь, что можешь, что тебе нравится.

— Я не хочу жить.

— Ну вот, опять. Ты не хочешь жить, как ты живешь, живи по- другому.

— Я не так выразился, я хочу умереть.

— Так умри. Обдумай все и действуй.

— Я обдумал. Я знаю одно место, там военные из части поле заминировали. Вчера должны были разминировать, но ответственный за это, прапорщик Сидорчук ушел в запой. Мины до сих пор там.

— О- о, какая будет эпическая смерть!

— Одному стремно, пойдете со мной?

— Да ты коварный человек, сам умираешь и другого за собой тянешь.

— Вы просто стойте и смотрите, а я…

— Пошли, проверим, насколько ты фартовый.

На вспаханной земле еще не выросла трава, даже сорная, печальное зрелище голой земли не спасли бы и цветы.

— Ты точно знаешь, что ее не разминировали?

— Точно. Мой двоюродный дядя ранил своего друга, когда узнал, что он спит с его женой. В общем, один сапер в больнице, другой в полиции.

— Значит, Адик, ты гарантируешь, что если я пойду вперед, то взлечу на воздух и от меня мокрого места не останется.

— Почему, что- то останется, кости, мозги разлетятся. Как в американском кино.

— Отлично, наконец- то заткнутся те, кто говорят, что у меня нет мозгов.

— А кто так говорит?

— Тебе фамилии назвать? Что, камикадзе, нас не догонят?

— Круто, полетаем? Вы со мной, что ли?

— Ты сказал, одному умирать страшно.

— А все- таки почему?

— Если твоя причина умереть достаточно серьезная, то я помогу тебе уйти. А если ты дурью маешься, то мы оба останемся жить. Тебе решать.

— У меня железная причина. Я никому ничего плохого не сделал, но меня всегда все унижают. В школе дразнили чмошником. Девушки меня презирают, будто я больной. За что? Мама меня, конечно, жалеет, но я же вижу, она, тоже считает меня неудачником. Друзей у меня нет. Вы единственная, кто разговаривает со мной как с человеком. Но это все мелочи, по сравнению с тем, что вчера мой отец меня ударил… по лицу. А самое главное, дальше только хуже. Ничего не изменится.

— Все так плохо? Тогда, заседание клуба самоубийц считается закрытым. Погнали!

Они, не сговариваясь, взялись за руки и…

— А знаешь, что скажут люди, когда узнают о твоей смерти?

— Что?

— Как был при жизни терпилой, так и сдох!

— Я ничего не понимаю, что мне делать?

— Ты у меня спрашиваешь? Это твоя жизнь, проблемы надо решать в этой жизни, а не бежать от них на тот свет! Хочешь доказать всем, что ты слабак, иди туда, и у тебя не будет ни одного шанса сделать счастливой свою мать, своей смертью ты принесешь ей горе!

— Но мне так тяжело…

— Что поделать, Адик, жизнь тяжела, но она того стоит. Да и не нужно огород городить, определись, кто ты, поставь цель и иди к ней. Тогда и все остальные почувствуют твою силу.

Дина говорила все тише, при этом ни в голосе, ни во взгляде, который она кинула на усевшегося на траву, парня, не было ни капли жалости. Это его и подкупило, и он тускло пробормотал:

— Что именно я должен делать?

— А вот это уже перебор, не много ли ты хочешь, мальчик мой? Если бы я знала… Могу лишь дать совет: уезжай туда, где тебя никто не знает, пусть все, кто считает тебя неудачником, забудут о тебе. Добейся чего- нибудь и возвращайся.

Молодая женщина, напевая, направилась к дороге, Адик побрел следом, не переставая бубнить:

— Я не трус, я не виноват, что такой. Я таким родился…

— Значит, твой отец трус, — резко оборвав песню, припечатала Дина, — законы генетики — этой продажной девки империализма — никто не отменял!

— Трусость не передается по наследству.

— Зато передается слабость духа.

— Отец сильный.

— Тем больше шансов на успех. Чего переживать? Дерзай, не скули и не жалуйся первым встречным, рискуешь дорого за это заплатить. И в первую очередь перестань жалеть себя, перекинь эту энергию на план мечты. И забудь дорогу к этому проклятому полю!

Глава 8 Яма

Это были обычные выходные. Ляка попросила меня прогуляться с ней за город, помочь с замерами, да и вообще, поболтать о том, о сем. Если бы я знала, чем закончится наша прогулка, я бы, и сама никуда не пошла и Ляку не пустила.

Да что толку теперь, жизнь не терпит сослагательного наклонения!

Как оказалось, мы шли с ней по земле над пустотами, территории бывших шахт. Идем мы, разговариваем, вдруг земля просела под нами, пока мы переваривали, что это такое, земля ушла глубже и мы вместе с ней.

В конце концов, я чудом выбралась из ямы, нашла какую- то палку, протянула Ляке, а она…

Земля утащила мою сестренку, поглотила ее, накрыла с головой. Земля забрала у меня часть души.

Зачем- то я начала кричать, теряя драгоценные минуты. Потом уже прыгнула в яму, руками разбрасывая влажный суглинок. В итоге нашла я Ляку, раскопала, но слишком долго была она под землей. Я легла рядом с ней, говорила с ней, мертвой. Смотрела в ее лицо и казалось мне, что она улыбается. Бред, конечно. Разве может, человек умирать с улыбкой?