Никто не виноват

Своим родным я сказала, что его зовут Багдат. Красивое имя, на которое мой сын никак не реагировал. Отец ничего не сказал, мама назвала меня аферисткой, похитившей чужого ребенка, а бабушка… молча собрала свои вещи и переехала жить ко мне.

Примерно через месяц к нам с визитом пожаловала мама. Уходя, высказала все, что на душе лежало.

— Ты безответственная, ребенок это тебе не кошка. Усыновить тебе его не разрешат, ты не замужем. А кто тебя замуж возьмет с ребенком, да еще больным?

Я молча кивала головой, переживая, что мама скажет, когда узнает, что ребенок вовсе не сирота, и документов на него у меня нет. Мама ушла с выражением лица, вобравшим в себя всю вселенскую скорбь, а через неделю прислала папу с огромным пакетом детских вещей. Размер подошел идеально, бабушка от восхищения глазомером снохи, весь день языком цокала и головой качала. Мамы, они такие, кто разгадает логику их поведения?

Мой сын часто засыпал в собачьей будке, поджидая меня. Бабушка, перепробовав все средства, чтобы вытянуть внука оттуда и загнать домой, в расстройстве чувств сидела во дворе, на стульчике. Решение проблемы было простым и гениальным: я заказала будку из оцилиндрованного бревна, размером с небольшую комнату. Внутри, на широкой лавке, соорудила постель для сына — по вечером еще холодно. Впервые на моей памяти бабушка ругалась бранными словами в мой адрес. Приличными из них были следующие:

— Какая из тебя мать? Ребенка в будке держать!

Я была, теперь, не одинока, с работы меня ждали мои Мальчики и бабушка.

Глава 10 Ложный адресат

Выполняя жесткое условие отца Лауры не приближаться к его семье, Дина довольствовалась тем, что украдкой, когда одна, когда в компании с Константином, навещала подругу на кладбище. Об этом узнал Баглан Темирович и пришел в аудиторскую контору, где трудилась Дина.

Рабочий день начался весело, молодые люди шумной толпой ввалились в офис, а сидевшие за столами и корпевшие перед ноутбуками сотрудники дружно подняли головы, еле заметными улыбками приветствуя коллег.

— Где вы ходите, мы что, одни пахать должны?

— Ой, упахались, прям, за пятнадцать минут, — звонким речитативом ответила Дина.

— А тебя, кстати, Арман Тахирович искал с утра, бухтел про то, что ты новую программу не простепила. Короче, он тебя за это чего- то лишит, я не понял.

— Чего, премии?

— Я ж говорю, не расслышал, он бормочет как индюк, то ли премии, то ли девственности, — осклабился говоривший.

— Ишь, чего захотел, — хитро обвела карими глазами присутствующих Дина и продолжила, — премии лишить, не позволю.

Под усмешки и улыбки кто- то спросил:

— А как насчет второго, или, как говорится, чего нет, того не жалко.

— А невинность отобрать, это ему, старому перцу, надо еще постараться.

— Кто старый? Да у меня здоровье такое, вас всех переплюну, — в дверях возник разгневанный начальник отдела.

— Неужели, — нисколько не смутилась Дина, — я думала, на пятидесятилетний юбилей бонусом начисляются диабет, геморрой и простата?

Арман Тахирович, оглядел подчиненных, с трудом сдерживающих смех и недобро усмехнулся.

— Хорошо, положим, я уже стар, но не дай бог, Дина Габитовна, вам, с вашим длинным языком попасться на зуб молодым мужчинам.

— Вы угрожаете мне в присутствии кучи людей???

— О, нет- нет, я пошутил, совсем забыл с кем имею дело.

— Вот именно!

Их пикировка закончилась неожиданно: требовательный стук в дверь предварил появление Баглана Темировича. Он занял собой все пространство дверного проема, затем прошагал вперед, успев ногой захлопнуть офисную дверь. Устроил скандал при свидетелях, кричал на Дину, не подбирая выражений. Коллеги были в шоке, и не от количества оскорблений, обрушившихся на Кайсарову Дину — это было для них не в новинку — а от той покорности, с которой она их сносила.

Когда взбешенный посетитель перешел от слов к делу — перегнулся через довольно широкий стол, резко выбрасывая тяжелый мощный кулак, метясь прямо в голову не сопротивляющейся Дины — начальник отдела, очнувшись, закричал.

— Выйдите немедленно! Я вызову полицию!

Андрей и Сапар кинулись к разгневанному мужчине, с двух сторон заламывая ему руки.

Баглан Темирович легко оттолкнув вцепившихся в него парней, пошел к двери, на ходу озвучивая угрозы и обвинения.

— Ты оскверняешь могилу моей дочери! Я подаю на тебя в суд, скользкая дрянь! Пусть разберутся, может, это ты толкнула мою лапочку в эту яму. Это ты забрала у меня дочь! Я сгною тебя в тюрьме!

Он открыл дверь и уже занес ногу, но замер, услышав слова Дины.

— Перед смертью Ляка сказала, передай ему, что я его прощаю. Она простила вас.

Баглан Темирович медленно повернулся, его картинно- красивое лицо очертилось гримасой боли.

— За что? Что она тебе сказала? Знай ты и вы все знайте, я любил свою дочь. Я всегда любил ее…

— Только не отцовской любовью!

— Она сказала тебе, что я к ней… приставал?

— Нет, она так не говорила, но я так поняла, что она этого боялась. И решила не ждать худшего и уйти. Вот только, убить себя ей было страшно.