Никто не живет вечно

— О, да, мистер Бонд, — прохрипел Рахани. — Я долго ждал этой минуты. Из-за вас я был вынужден прыгать из дирижабля, чтобы спасти свою шкуру. Откуда мне было знать, что я прыгаю навстречу смерти! Я неудачно приземлился и повредил позвоночник, что привело к развитию рака. И теперь я умираю. Вы уничтожили предыдущих предводителей СПЕКТРа, истребив династию Блофельдов. И я считаю своим долгом и личной привилегией проследить за тем, что вас стерли с лица Земли. Именно поэтому мы устроили это соревнование. — Силы быстро оставляли полковника, и каждое слово давалось ему с трудом. — Соревнование с небольшим перевесом сил в пользу СПЕКТРа, поскольку в нем принимала участие мисс Норрих — надежный человек, которому я доверяю.

— Вы также манипулировали другими участниками, — мрачно заметил Бонд. — Эта история с похищением… Я надеюсь, вы…

— О, у вас осталась надежда? — удивился полковник. — Надо полагать, речь идет о милой шотландской старушке и знаменитой мисс Манипении?

— Я думаю, на сегодня разговоров достаточно, — вмешался доктор. — Вам вредно много разговаривать.

— Нет, нет, — едва слышно прохрипел Рахани. — Я хочу увидеть, как он отправится на тот свет.

— Обязательно увидите, — доктор склонился над кроватью. — Но сперва вам нужно отдохнуть.

Рахани обратился к Бонду:

— Вы что-то говорили о надежде.

— Я надеюсь, обе дамы живы и что СПЕКТР вернет их целыми и невредимыми в обмен на мою голову, хотя бы раз проявив благородство.

— Они здесь. Живы-здоровы. Их освободят немедленно, как только ваша голова слетит с плеч.

Рахани откинулся на подушку и, казалось, еще больше съежился. На долю секунды Бонд вспомнил тот момент, когда полковник, будучи тогда сильным и крепким человеком, выпрыгнул из дирижабля, спасаясь бегством.

Доктор повернулся к парням с автоматами.

— Я надеюсь, все готово для… экзекуции? — спросил он, даже не бросив на Бонда взгляд.

— А как же! — ухмыльнулся блондин. — Мы долго ждали этого момента.

— Хорошо, — кивнул врач. — Но полковник очень слаб. Он протянет еще день, от силы — два. Я дам ему лекарство, и часа три он поспит, чтобы восстановить силы. Вы можете отложить это мероприятие часа на три?

— Конечно. Когда угодно. — Лысоватый бросил на Бонда холодный, затуманенный взгляд убийцы.

Доктор вновь подал знак медсестре, и та приготовила шприц.

— Не беспокойте полковника в течение часа, — продолжил Мак Коннел, — а потом можете осторожно переместить его койку в… зал для экзекуции, если его можно так назвать.

— Можно и так, — бросил блондин. — Нам отвести туда Бонда? — обратился он к Нанни.

— Нет, — отрезала та. — Я сама. Просто дай мне ключи от зала.

— У меня одна просьба, — вмешался Бонд. Им начал овладевать страх, и все же он нашел в себе силы говорить твердым, решительным тоном.

— Да? И какая же? — спросила Нанни с долей учтивости.

— Я понимаю, это почти не имеет значения, но я хочу увидеть заложниц.

Нанни взглянула на вооруженных охранников.

— Они рядом с залом для казни, — ответил блондин. — Вы справитесь одна или, может, все-таки помочь?

— Я же доставила его сюда, верно? Значит, справлюсь. Не переживай. А будет плохо себя вести — останется без ног. Ну а доктор, перед ампутацией головы, пришьет их обратно.

— Ампутация головы! Забавный термин, — отреагировал доктор, медленно вводя медикамент в вену Рахани. — Я возьму его на заметку, госпожа Норрих.

— И я тоже, доктор, — произнес Бонд удивительно спокойным тоном.

Он уже начал просчитывать возможные варианты побега.

— Вы, наверное, мечтаете удалить голову Нанни? — спросил его доктор, захихикав.

— Пошутили и хватит, — отрезала девушка, подтолкнув Бонда дулом автомата. — Давай двигай. И по всем правилам: руки над головой, пальцы сцеплены. Пошел!

Бонд оказался в дугообразном коридоре со стенами небесно-голубого цвета и мягким белым ковром на полу. Видимо, коридор замыкался кольцом, обегая весь этаж, и повторял планировку других ярусов. Снаружи особняк представлял собой пирамиду, но внутри, как предположил Бонд, он имел радиальную планировку.

В нишах стен, выполненных в романском стиле, красовались скульптуры и картины известных художников — Франсиса Пикабиа, Марселя Дюшана, Сальвадора Дали и Джексона Поллока. «Сюрреализм, — подумал Бонд, — это вполне в духе СПЕКТРа».

Стальные двери лифта были изогнутыми, повторяя контуры коридора. Нанни приказала Бонду положить руки на стену и нажала на кнопку вызова. Вскоре двери бесшумно открылись. Похоже, здесь все было спроектировано для обеспечения полной тишины. Они вошли в кабину цилиндрической формы, и хотя Бонд видел, как Нанни выбрала второй этаж, он не мог определить, движутся ли они вверх, или вниз. Спустя несколько секунд двери скользнули в стороны, и перед его взором предстал другой коридор, который выглядел иначе: голые стены из кирпича и каменный пол, поглощавший звук каждого шага. С обеих сторон коридор заканчивался тупиком.

— Этаж для заключенных, — пояснила Нанни. — Если хочешь увидеть заложниц, то налево.