Никто. Просто фанатка (СИ)

Спустя минуту картографического ступора и основательно порывшись в «чертогах разума», я решительно зашагала к Китайскому театру Граумана — шла и свистящим шёпотом считывала имена под ногами. И вот, под славный крик души: «Аллилуйя!», глаза наткнулись на заветную надпись «Jo nny epp». Я шумно выдохнула, взгляд медленно взобрался по «сарделькам» в розовых сапогах на шпильке. Разодетая, как помешанная Барби, девица громко обсуждала с кем-то по телефону объёмы закупленного алкоголя и сдвигаться с места явно не собиралась. Я приблизилась, вторгаясь в её зону комфорта, вежливо кашлянула, вперила взгляд ей в лоб, а потом перевела его к надписи на звезде. Барби глянула с презрением и продолжила разговор. Я кашлянула ещё раз, громче, всплывая перед её лицом, а в ответ вновь — уничижительный взгляд. Ещё какое-то время я скакала вокруг неё, как мартышка, не решаясь притронуться, ибо в Штатах с этим шутки плохи. Достигнув цели, сдаваться — последнее дело, и уж тем более меня не отпугнуть сему розовому и, по всей видимости, не большого ума существу. Девица наконец закончила разговор, не стесняясь, поправила грудь и надула губки. В её обращённых ко мне глазах царило вселенское упрямство напополам с пустотой. Я вдохнула, мысленно зарычала, а затем со всеми вежливыми волшебными словами и жестами попросила её сдвинуться на полметра, чтобы сфотографировать памятный знак. Но куда там! Она здесь, видите ли, подругу ждёт, а если отойдёт хоть на пару сантиметров, очевидно, обе потеряются. Моя просьба повторилась трижды, и с каждым разом хороших манер и мягкого тона в ней становилось всё меньше, пока кредит не был исчерпан, и я просто за локоть отвела розовую мисс в сторону, сопроводив карикатурным: «Премного благодарна». И только я блаженно выдохнула, настраивая камеру, в объективе появились розовые ноги — ноги, ехидно вытирающие сапоги о звезду Джонни Деппа. Я медленно опустила камеру. Медленно подняла взгляд. Оскалила зубы в скрипящей гневом улыбке: «Не лучшее решение, куколка». Девица ядовито фыркнула и смачно плюнула — точно на имя.

Перед отъездом, я прилежно штудировала полезные нюансы американского законодательства, и уж наверняка на такой случай имелся бы какой-то штраф, оставалось только дождаться патрульного. Но иногда возмездие не терпит ожиданий! Резким броском я хватанула её блондинистый хвост, рванула и заставила её стать на колени под сочный хруст шпилек. Хвост оказался париком и остался в моём кулаке. Я скривилась и отшвырнула его, отчаянно тряся рукой. Барби быстро очухалась, и через секунду мои колени встретились с тротуаром — довольно грязным, надо признать. Чудом единым моя камера зацепилась за отворот жилетки и не грохнулась на гранит. Я выругалась — смачно и по-русски — и наотмашь влепила девице пощёчину. Звук вышел, на радость, звонкий. Почти перекрыл её болезненный злобный писк. Я триумфально поднялась и вздёрнула подбородок. Мозг подбирал достаточно эпичную и не слишком пафосную для этого момента фразу, как вдруг решительный мужской голос посадил сочную вишенку на этот «бойцовский торт». Правда, вишенку с гнильцой.

— Мисс, вы нарушили общественный порядок. Я вынужден задержать вас.

«Да где ж ты раньше был?!» На моих разведённых в сторону руках захлопнулись блестящие наручники, а в мозгу пронеслась короткая музыкальная гамма: «Па-ба-ба-ба!».

Думаю, следует опустить информирование о том, что я имею право хранить молчание, могу связаться с адвокатом и прочее. Пока я ехала в новеньком полицейском Chevrolet в участок, сидя рядом с девушкой в розовом, пыталась угадать: меня депортируют сразу или сначала всё-таки влепят трёхзначный штраф?

— Ну? — спросил полицейский, когда меня завели в участок и усадили перед ним за стол. На его месте воображение нарисовало Рокфора из мульта «Чип и Дейл». Он, и правда, был на него похож: лет пятидесяти, широкоплечий грузный дядечка с большим, арбузовидным пузом, появившемся, скорее, не от сыра, а от пива. Его рыжие усы — один длиннее, закрученный к верху, другой короче, ровно торчащий в сторону — забавно зашевелились, и в дальнейшем мне было очень трудно истерично не захохотать, глядя на них. — Что не поделили подруги?

— Кто? — непонимающе переспросила я. — Мы? Да я её вообще не знаю! Что к счастью…

— А чего ж набросилась на неё? — безучастно пробубнил коп.

— Не набрасывалась я ни на кого! — возмутилась я.

— Надо же, — буркнул дознаватель в усы, — а вот офицер, задержавший вас, сказал, что ты её ударила.

Я закатила глаза.

— Подумаешь! Просто пощёчина…

— Так всё-таки ударила. Угу. — Он что-то черканул на бумаге. Я со стуком захлопнула рот. Полицейский что-то читал в моих документах. — Так, значит, вы из России? — на тон вежливее спросил он. Я это изменение уловила.