Никуда не денешься (СИ)

Дора с самым неподдельным интересом смотрела на моего мужа своими глазюльками, а я потирала в левой руке вилку вспоминая поговорку – «не бойсь ножа, а бойся вилки – один удар – четыре дырки».

Глеб протянул свою руку и накрыл мою с прибором. Это подействовало успокаивающе. И как он почувствовал, что я на пределе?

- Достаточно для меня.

Он посмотрел в мои глаза, а я в его, но боковым зрением видела, как эта зараза не сводит с нас своего взгляда.

- Дора, отбивная стынет.

Зола как нельзя вовремя вмешалась. Дора тут же посмотрела на мать и пристыжено опустила взгляд в тарелку.

Волес встал из-за стола раньше всех, и с короткими - «спасибо» и «спокойной ночи» удалился. Я ожидала, что его примеру последуют и Зола с Дорой, но мать с дочерью все никак не уходили.

Эта милая девушка, сидевшая напротив, с невинно опущенными глазками, меня все больше и больше раздражала. Она уже не казалась красивой. Я все больше и больше ей дорисовывала змеиную голову и раздвоенный язык. Как не странно смотрелось очень даже гармонично.

Все вопросы к Глебу по поводу «утащить меня не через портал» ушли на задний план. Да и не желала я перед посторонними распространяться на эту тему. Вот где скажите разговаривать мне с мужем как не в постели? Постоянно занят на этой своей работе и даже в короткие часы, что он проводит дома, найдутся некоторые слишком любопытные, чтобы помешать.

Я не сводила злого взгляда с «милой девушки» сидящей напротив. Она это каким-то образом почувствовала и тоже посмотрела на меня, но тут же отвела взгляд и как то даже отшатнулась. Пристыжено опустила голову и даже спина, до этого гордо распрямленная, как-то ссутулилась. Не знаю, что было этому причиной - проблеск совести, или мое давление о котором говорил Руб.

Мой взгляд в ее сторону и состояние самой Доры не остались незамеченными, и уже через несколько минут Зола встала из-за стола и поторопила дочь.

С их уходом почувствовала облегчение. Даже вздохнула, будто освободилась от огромной тяжести.

- Почему злишься, ты же сама ее пригласила?

- И уже сама не раз пожалела об этом.

Я ковырялась вилкой в тарелке, перемешивая аккуратно отрезанные кусочки отбивной. Еда потеряла свою привлекательность.

Злилась, безумно злилась. На Золу, что привела такую доченьку, на Дору, невинную овечку, которая оказалась вовсе не невинной. Но больше всего я злилась на себя – глупую дуду, которая решила поиграть в сваху и сама же напоролась на эти грабли.

Мужчина, сидевший рядом, не сводил с меня задумчивого взгляда. Смотрю на него и понимаю что боюсь. Безумно боюсь его потерять. Я не согласна делиться. Никогда не умела и не научусь.

Проснулась я от жуткого грохота. Зола раньше никогда так не шумела. Запах с кухни разносился все такой же прекрасный, но шум… Она решила всю посуду перебить? Я накрыла голову одеялом пытаясь поспать еще хоть немножко.

- Просыпайся, соня!

Едва ощутимое касание щетиной к шее, поцелуй в ушко. Как сладко так просыпаться. Уже и грохот так не раздражал. Сон как рукой сняло, но с постели вставать не хотелось. Я с закрытыми глазами на ощупь нашла ворот его рубашки и уже намеревалась дернуть ее посильней и втащить мужа обратно в постель. Но он, вредина такая, предугадал мои намерения и сжал запястья рук не позволяя притянуть себя.

- Так не честно!

- Пойдем завтракать. Уже поздно.

- У- у-у.

- Не у-у-у, а «уже иду, дорогой».

Я все же поднялась с постели. Получив за это нежные поцелуи, без которых в последнее время утро не казалось добрым. Когда я успела к нему так привязаться?

Мы заходили на кухню в обнимку. Я так и не потрудилась одеться, просто накинула тонкий шелковый халатик поверх не совсем скромного неглиже. Дверь открылась, и Глеб пропустил меня вперед, прихлопнув ладошкой пониже спины для ускорения. Я пискнула и отскочила вперед. Пробежав несколько шагов, отвернулась к нему и показала язык. Может и глупо, но очень даже весело. Он приподнял левую бровь в немом вопросе, а потом слегка прищурил глаза, обещая мне немедленное наказание за неслыханную дерзость. Но когда посмотрел мне за спину, взгляд поменялся. Вся игривость и легкость исчезла.

Я и сама отвернулась. Интересно посмотреть, что же так удивило Глеба.

За моей спиной, снимая передник, стояла Дора. Она мило улыбалась и, смущаясь, поглядывала на Глеба из-под густых длинных ресниц. Хотя в искренность этого смущения я нисколечко не верила, но выглядело очень натуралистично. Оглянулась назад на Глеба. Он все так же смотрел на девушку, но по его взгляду понять о чувствах, которые он испытывает, было невозможно. Мне хотелось закричать – не верь ей – она не такая милая, какой кажется. Какая – не знаю, но вот не милая это точно.