Никуда не денешься (СИ)

Вот хамло! Совсем обнаглел. Я дернулась в попытке вырваться, но безрезультатно. Он же специально медленно терся об меня, еще больше накалывая мое нетерпение. Я прогибалась, стонала, молила о продолжении. Нет, не молила – требовала. Но все это было бессмысленно, он по-прежнему возбуждал, накалывал, дразнил, но не давал освобождения.

всхлипывала сквозь стоны – уже просила, молила.

- Вот так, девочка моя, будь послушной.

Его шепот, прикосновение голой грудью к моим безумно чувствительным соскам сводило с ума. Это было выше, сильнее меня.

- Готлиб, трахни меня!

Да грубо, вульгарно, но я не могла больше ждать.

- Как скажешь милая.

Он рычал. Такое ощущение, что разозлился. На какое-то мгновение остановился, взглянул на меня пронизывающим взглядом и сразу же продолжил, но уже грубее жестче.

В следующее мгновение я была сдернута со стола и опущена обратно на него, но уже лицом вниз. Ноги раздвинуты шире. Глеб больше не медлил. Дыхание вырывалось с рычанием, а пальцы рук грубо впивались в кожу. Если бы не была столь возбужденна, наверное, испугалась бы.

Шлепок ладонью по попе, удар бедрами и проникновение. Глубокое, сильное, в какой-то степени даже жесткое.

- Ты этого хотела?

Он тянет меня за волосы, заставляя прогибаться еще больше, и с каждым новым ударом насаживает на себя сильнее, глубже.

- Да!

Хриплый шепот. Голо пересохло от непрерывных стонов.

- Не слышу!

Еще толчок. За ним другой, третий. Шлепки голых тел луной разносятся по пространству комнаты.

- Да!!!

Мое «да» переходит сначала в крик потом в писк. Вздрагиваю в конвульсиях оргазма и затихаю, опустившись безвольно на стол. Еще несколько безумных толчков и с ревом раненого зверя затихает и он, прижавшись грудью к моей спине, опираясь руками о стол, чтобы не раздавить своей тяжестью.

* * *

- Не делай так больше никогда.

Не знаю, сколько мы так пролежали, оперевшись о стол. Я медленно приходила в себя. Тело ощущалось с трудом, а мозги вообще отказывались что-либо соображать. Сразу даже не обратила на его фразу никакого внимания, но то, что все его тело напряглось, почувствовала сразу. Потом вспомнилась и его слова.

- Как не делать?

- Не приказывай мне.

О каком приказе он говорит? О том, когда я попросила трахнуть меня? Краска опалила лицо. И почему так стыдно? Но гордость заставила ответить, а само смущение спрятать куда-то подальше.

- Мог бы и не выполнять, если так уж не хотел.

- Не мог.

Как это не мог? Я попыталась подняться, но он по-прежнему придавливал меня к столу своим весом. Еще раз боднулась – отстранился и отошел на несколько шагов, отворачиваясь к импровизированному окну. Он был чем-то угнетен, я это видела, но причины понять не могла.

- Почему не мог?

В отблесках света, исходящего от стены, его голое тело смотрелось великолепно.

- Ты назвала мое истинное имя.

- И…?

Я в изумлении уставилась на него. Ждала объяснений. Что за интерес говорить загадками?

- И я не мог не выполнить.

- Что?

Его объяснение казалось такой глупостью. Я на какое-то время забыла, насколько красиво он выглядит стоя среди комнаты, весь освещен заходящими лучами солнца, забыла, что и я совершенно голая. Стала в позу «руки в боки» и смотрю на него с недоверием.

Глеб медленно развернулся и посмотрел прямо мне в глаза.

- Тусечка, стань на колени.

Голос звучал серьезно, я бы сказала даже грубо. Не было никакого намека на ласку или может шутку.

Что? Он с ума сошел?

Но я становилась. Смотрела ему в глаза, и молча выполняла приказ. Внутри негодовала, злилась, готова была выцарапать глаза, которыми он на меня так бесчувственно уставился, но тело монотонно подгибало колени и опускалось вниз.

глаза – в них не было ничего. Холодный, непробиваемый, чужой. Всего лишь несколько минут назад ласкающий меня горячий мужчина превратился в отстраненного чужого человека.

С ума сойти! Что это такое? Уже стоя на коленях с яростью во взгляде уставилась на него. Готова была убить одним взглядом, коль тело беспрекословно выполняет его просьбы.

- Твой убийственный взгляд на меня не действует.

О, я же умею говорить! Все это время безропотно выполняла его приказ и молчала. А я так хотела сказать! Еще как сказать! А куда послать!

После последней фразы все нецензурные эпитеты в его адрес с головы вылетели, а на языке вертелся только один вопрос.

- Почему на тебя не действует?

- Я обладаю таким же.

Опустила голову вниз и как-то обреченно спросила:

- Что ты сомой сделал?

- Ты можешь встать. Нет никакой надобности и дальше стоять на коленях.

Спасибо, батенька, разрешили!

Специально с вредности не хотелось вставать. Я опустилась на попу и не совсем удобно уселась на мягком, пушистом ковру. На него больше не смотрела, просто обиженно опустила голову вниз. Жаль не умею красочно раздувать щеки – нет у меня их. Вот в детстве, когда они были пухленькие, дуться было в самый раз. У меня где-то даже фотка есть - мама успела заснять, когда я в очередной раз дулась. Вернее были… фотки… там, в той жизни. В другом мире.