Нил Сорский и традиции русского монашества

Однако в житиях можно найти и другие примеры нестяжательной жизни. Жития Пахомия Великого, Симеона Дивногорца, Илариона Великого и других святых не оправдывают монастырского богатства, «имений» даже ради нищелюбия и страннолюбия. Паисий Великий, как рассказывает его житие, не принял богатого «имения», которое принес для его монастыря некий благочестивый князь. Святой встретил его еще на подходе к монастырю, велел возвратиться в Египет и самому раздать свое имение нищим: «…разумей, о Христолюбче, яко злату и сребру несть намъ потреба иже в пустыне сей жити хотящим. Того ради никтоже от живущих зде от имниа твоего хощет прияти что. Възвратися убо и не скорби, Богъ убо твой даръ приемлет, аще принесенаа раздаси нищимъ и требующимъ» (ГЛМ. РОФ. 8354. Л. 216 об.).

Житие святого Паисия рассказывает, что враг рода человеческого долгое время безуспешно искушал святого и, наконец, решил попробовать последнее средство — испытать сребролюбием, но святой оказался тверд в нестяжании, потому что имел упование только на Бога. Однажды сам Господь явился Паисию Великому и сказал, что пустыня вокруг его хижины наполнится пустынниками. Тогда святой спросил: «Откуда будеть потреба нужных подвизающимся ту». Господь ответил: «Аще любовь, матере добродетелемъ, обрящу имеющихъ и заповеди моа хранящих, ни о едином нужномъ попекутся, но азъ все промышление о нихъ имю» (ГЛМ. РОФ. 8354. Л. 215–215 об.).

Монахам своего монастыря святой Паисий заповедал непрестанное рукоделие, «да от своихъ трудов не точию свой хлбъ снедают, но да и о нищих любовь показуют» (ГЛМ. РОФ. 8354. Л. 218).

Образец сурового нестяжания дает «Житие Симеона Дивногорца». Этот святой запрещал «жестоким гласом» братии своего монастыря принимать что–либо от мирских людей: «…апостолъ Павелъ рече: имуще пищу и одежу, си ми доволни будемъ, хотящии же богатти, впадають в напасти и скти диаволя» (ГЛМ. РОФ. 8354. Л. 26).

Однажды, во время крайней нужды и скудости, братия возроптала на святого, что он не разрешает принимать им даже малые приношения. В ответ святой Симеон показал им на ворота монастыря: «Аще ли же не послушаете мене, се четверы врата обители суть. Ими же хощете ити, идите. Азъ убо нестяжатель есть» (ГЛМ. РОФ. 8354. Л. 42 об.). Старец помолился над оставшимися зернами, и пища в монастыре не оскудевала три года, из нее пекли хлебы и кормили нищих.

Тогда в монастыре снова возник мятеж, монахи говорили: кто стерпит то, что творит Симеон: столько народа приходит, и все берут нужное без возбранения. Святой много печалился о немилосердности иноков и увещевал их: «Престаните, не о них же убо трудистеся подаете, но Богъ есть, питая онх и насъ» (ГЛМ. РОФ. 8354. Л. 43 об.). Смертоносный мор, сообщает житие, напал на монастырь за роптание и жадность монахов.

В другой раз, иноки сделали замок к монастырскому колодцу, обретенному по молитвам святого, т. к. все, живущие рядом, стали ходить в монастырь за водой. Святой Симеон велел снять замок, и вода в колодце никогда не истощалась, даже в засуху.

Житие рассказывает, что святой отдавал нуждающимся последнее, даже то, что было нужно самому. Однажды, когда он стоял зимой на столпе, к нему пришел нищий и попросил что–нибудь. Симеон Дивногорец снял с себя власяницу: «…не имамъ, что въ житии семъ, брате, ни злато, ни сребро, ни ризы, точию в ню же одань есмь власяницу, и не вм, аще сию хошеши взяти, да совлекся, дам ти ю… и пребысть божий рабъ нагъ стоя 8 месяць, токмо има малъ наперстникъ и куколь. Bi же зима она стюдена Зло». (ГЛМ. РОФ. 8354. Л. 32 об. — 33).

Братию монастыря он не переставал учить нищелюбию: «…не омразите, ни укорити нища, паче же Христа, но ущедрите, аще подобно, и телесне. Аще ли ни, душевне наипаче. Не имеа ибо что в телесных, а душевне милуа, сеи выше творит милование» (РНБ. Кир. — Бел. № 141/1218. Л. 180 — 180 об.).

Сродни нестяжательному «Житию Симеона Дивногорца» «Житие Илариона Великого». В нем есть выразительный эпизод о двух монахах: скупом и страннолюбивом. Скупой был «жесток и до конца чюж страннолюбиа» (РГБ. Тр. № 684. Л. 62 об.). Он специально нанял людей охранять свой виноградник, а когда монахи пришли навестить его, стал метать в них камни, решив, что они покушаются на его виноград. Скупость сделала пустыми все труды этого монаха, он собрал скудный урожай. А щедрый инок Ива, накормивший всех, получил урожай в три раза больше, чем обычно.