Нил Сорский и традиции русского монашества

Насколько важно было для канонизации святого «удостоверение о чудесах», происходящих от гроба, показывает процесс канонизации святого Кирилла Новоезерского. При строительстве церкви на месте погребения святого 7 ноября 1648 г. были обретены его мощи, что само по себе уже является основанием почти достаточным (но не обязательным) для прославления святого. Но канонизация Кирилла Новоезерского совершилась, как считает Е. Е. Голубинский, между 7 ноября 1648 г. и 22 августа 1652 г. — «когда начался от мощей преподобного новый ряд чудес, он и был причислен к лику святых»[590].

Как уже отмечалось выше, не всегда в истории канонизации святых можно указать на документальные акты канонизации. Даже в «Слове на обретение мощей преподобного Кирилла Новоезерского», «не говорится прямо об установлении празднования, но говорится, что «днесь блаженную блаженнаго отца Кирилла память празднуем»[591]. Не сохранилось и актов канонизации Нила Сорского, но наличие со 2–й половины XVII в. молебной службы преподобному Нилу, появление его иконописных изображений документально подтверждают факт его отдельной канонизации как местночтимого святого.

Кроме того, сохранившийся иконописный материал дает основания предполагать, что на рубеже XVII–XVIII вв. состоялась канонизация Нила Сорского в составе Собора Белозерских святых. В ЦМиАР хранится икона «Собор Белозерских святых» (нач. XVIII в.) (см. рис. 14), где на фоне г. Белозерска в молении Пресвятой Богородице изображены восемь святых Белозерского края: Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские, Нил Сорский, Кирилл Новоезерский, Иродион Илоезерский, Филипп Ирапский и Даниил Шужгорский (икона впервые опубл. Н. Н. Чугреевой в кн.: Преподобный Сергий Радонежский. М., 1992. С. 216). Не так давно мне стала известна икона из частного собрания «Избранные Белозерские святые в молении Спасу Вседержителю» (1–я треть XVIII в.) (см. рис. 13). Здесь изображены святые Кирилл и Ферапонт Белозерские, Нил Сорский, Кирилл Новоезерский, Иродион Илоезерский, Даниил Шужгорский. Наличие двух икон начала XVIII в. с изображением Собора Белозерских святых указывает на то, что, видимо, именно тогда было установлено почитание Собора. Но впоследствии, возможно, в связи с тем, что Белозерье так и не выделилось в самостоятельную церковно–административную единицу, почитание этого Собора было утрачено, и со временем Белозерские святые вошли в состав сразу двух Соборов: Новгородских и Вологодских святых.

Важное значение в канонизации святого всегда имеет, кроме сбора сведений о чудотворении, также и всеобщее почитание подвижника. Нужно сказать, что Нилов скит был известен и почитаем на Руси в XVI–XVII вв. Все русские цари от Иоанна Грозного до Петра Алексеевича жаловали скит грамотами о руге. Монастырские описи упоминают множество книг, богослужебной одежды, посуды, пожертвованной в монастырь. Среди жертвователей скита: русские князья и бояре, патриархи, цари. Простые богомольцы оставляли деньги в кружке у раки преподобного Нила.

Все драгоценные книги, иконы, ризы из храмов Нило–Сорского скита были вкладными[592]. Чаще всего жертвовали книги. Среди наиболее интересных вкладов — три рукописных Пролога середины XVI в. (ныне: РНБ. Соф. №№ 1334; 1340; 1352), подаренные в Нилову пустынь известным русским книжником Василием Михайловичем Тучковым.

Имена жертвователей, знатных и незнатных, перечисляет скитский синодик: род князя Никиты Одоевского, князя Петра Долгорукова, княжны Максимиллы Шаховской, князя Ивана Воротынского, бояр Хитровых, Милославских, Шереметьевых, Салтыковых, Матвея Нарышкина, стольника Петра Плещеева, крестьянина деревни Бутово Ивана Орды, крестьянина деревни Великого Двора Федора Торовина; род «авицера Ивана Собакина», род вологодского подьячего Алексия Калинникова; род с Москвы подьячего Федора Клокова; род старицы Феодоры (Апраксиной) с Москвы; род из Вогнемы священника Луки Александрова и других (КБИАХМЗ. РК 127).

Важно то, что монастырский синодик упоминает людей, совершенно разных сословий, монахов, мирян из разных городов и областей (из Вологодского уезда, Устюга, Каргополя, Новгорода, Пскова, Ярославля, Москвы, Белозерья), что говорит о широком почитании Нила Сорского и его скита на Руси в XVII–XVIII столетиях. Таким образом, сложившееся в историографии мнение о том, что Нил Сорский и его скит были забыты, а подвиги Нила Сорского замалчивались Русской Церковью, следует считать малообоснованным.

Два с с половиной столетия (XVI — первая половина XVIII в.) Нило–Сорская пустынь прожила по заветам своего основателя. Но в середине XVIII в. жизнь в скиту постепенно замирает, что в немалой степени было связано с общей государственной политикой по отношению к монастырям.

Еще в 1717 г. в Ниловом скиту стали строить новую теплую церковь во имя святого Ефрема Сирина взамен сгоревшей (ФИРИ. Кол. 260. On. 1. Ед. хр. № 827), в 1721 г. Святейший Синод издал распоряжение о выдаче в Нило–Сорскую пустынь денег на церковные потребы и на жалованье денег строителю Иосифу с братией[593].