Нильс

Бывший унтер-офицер Иоганн Фест трудности переносил стойко, как и велит устав. Скучно, нудно, трясет, покормили всего раз, сигареты на исходе. Невелика беда, тем, кто остался в сгоревших казармах, много хуже. Зато никто не мешает думать и выводы делать. Первый и очевидный: Гиммлера из Берлина попросили, а если без экивоков, выгнали пинком. Но он все-таки уцелел, вроде как заплатив сотнями погибших за свою шкуру.

Читая принесенную гусями справку по рейхсфюреру, любопытный Нильс обратил внимание на то, что в отличие, допустим, от Рёма, Гиммлер сам ничего не придумал, всегда приходя уже на готовое. Для настоящего вождя он удивительно пассивен, словно его двигала вперед чья-то сильная рука. Кто же стоит за ним? Фюрер? Нет, Адди всегда предпочитает естественный отбор, а потом разбирается с победителем. Гиммлер слишком мелок, несерьезен, все, чем он силен, это аккуратность и хорошая память.

Когда стемнело, небольшая колонна остановилась вновь, как выяснилось, надолго. Перед этим дорога резко пошла вверх, стало заметно суше, даже привычные тучи отступили, и над шоссе загорелись первые неяркие звезды. Некоторое время все просто стояли возле машин, ожидая приказа, потом кто-то махнул рукой и шагнул прямиком в лес. Подскочивший толстяк-штандартенфюрер грозным шепотом запретил жечь костры. Не послушали бы, но сосновый лес, посреди которого остановились, после многодневных дождей пропитался водой, а в карманах не было даже растопки. Доктор Фест вспомнил пахнущие горячей смолой сосны Луизенлунда и вздохнул. Докурив, втоптал окурок в мокрый песок и направился в лес. Убегать не думал, просто хотелось побыть одному. Когда еще доведется?

— Доктор! Доктор, вы куда? Лондон в другой стороне!

Одному? Позволят, как же!

Олендорф…

— Давайте к нам, веселее будет.

Доктор Фест подошел ближе и восхитился. Костер все-таки разожгли, пусть маленький, на три щепки. От дороги укрыт упавшей сосной, на ней оба и сидят — Олендорф и, естественно, Брандт.

— Коньяк кончился, уж извините, — бригадефюрер взвесил на ладони пустую флягу. — И оставалось-то всего по глотку.

Штандартенфюрер Брандт гостя проигнорировал, даже не взглянув в его сторону.

Иоганн Фест, выбрав место посуше, устроился рядом с Олендорфом. Костер горел в полушаге, маленький живой огонек. Не захочешь, а взглянешь.

— Привыкайте, привыкайте! — простуженным голосом проскрипел Брандт. — Адское пламя, доктор Фест, ваше близкое и очень конкретное будущее.

Задираться не хотелось, но и молчать нет смысла.

— Любой пастор или священник объяснит вам, штандартенфюрер, что шансов попасть в Рай у обычного человека практически нет. Рассчитываете на миллион лет в Чистилище? После службы в СС? Так что все мы там будем!

— Однако имеется разница, — усмехнувшись, подхватил Олендорф, подкладывая в огонь очередную щепку. — Насколько я помню первоисточник, Мефистофель обещал Фаусту, что тот после смерти будет состоять при нем в той же роли. Никаких костров и котлов! И в самом деле, зачем разбрасываться кадрами? А вот все прочие на общих основаниях отправляются к Миносу. Грешник Брандт! Скольких священников вы лично отправили в Бухенвальд?

— Ну вас!

Доктор Фест прикинул, где бригадефюрер берет сухие щепки. Кажется, тут, где по коре прошелся топор. Если постараться, то… Не щепка, какой-то огрызок. Но горит!

Огонь благодарно подмигнул.

* * *

— Рискну начать с богохульства, господа, — негромко заговорил Олендорф. — Я здесь, словно Иисус на Голгофе между Дисмасом и Гестасом. Кто есть кто, рассудите сами, не в том сила. Вы, доктор Брандт все годы состояли при рейхсфюрере, были его тенью. Вы же, доктор Фест, давний и последовательный враг национал-социализма. Поэтому вы оба не можете оценить происходящее объективно. Один из вас готов паниковать…

— Нет! — Брандт вскочил, едва не затоптав костер. — Я? Я — никогда!

— Другой тихо веселится и злорадствует… Меньше эмоций, доктор Брандт, нервы вам еще пригодятся. А между тем, именно сейчас рождается новая Германия, а может, и новая Европа. Рейх, несмотря на огромные перемены, все-таки остается обычной европейской страной. Обыватель, тот самый Михель, никуда не делся, такой приспособится хоть к коммунизму, хоть к каннибализму. Иное дело СС. Черный орден — это полный разрыв с прошлым, самый настоящий шаг в грядущее. Неудивительно, что враги нанесли удар именно по рейхсфюреру… Вы, конечно, сейчас спросите, доктор Фест, какие именно враги? Иная раса, доктор, именно то, о чем предупреждал фюрер. А откуда именно, с фиолетовой планеты, из иного измерения или из-за океана, не так и принципиально.

— Серьезно? — не выдержал бывший унтер-офицер. — Доктор Олендорф, вы разве забыли, что такое раса? Учебник откройте!

Тот лишь рукой махнул.

— Вы даже не реалист, доктор Фест, вы Фома Неверующий. Ладно, попытаюсь говорить на вашем языке. Сейчас перед Рейхом есть два пути. Первый это возвращение в обывательское болото, к примитивному рыночному обществу, к скотству и социал-дарвинизму. Этот путь олицетворяет всем нам известный политик, который сам по себе — воплощение всех возможных пороков.