Нильские тени

«Надо прямо, — подумал он. — Они честно пьют джин, и подают виски прямо в руки, и называют Дмитрия быстрым хорватом. Так что сейчас не время для околичностей».

Джо переводил взгляд с одной сестры на другую.

— Стерн, — сказал он. — Мои вопросы касаются Стерна.

Спицы Белль перестали щёлкать. Сёстры тотчас насторожились, а с реки донеслось «брекекекс квакс-квакс».

— Греческая. Утки принесли, наверное, — услышала Элис.

— Стерн — наш очень дорогой друг, — сказала Белль немного погодя.

— Я знаю об этом, — ответил Джо. — Вот почему я здесь.

— Ты ему кто?

— Мы с ним друзья, но я не видел его несколько лет.

— Где вы познакомились?

— В Иерусалиме.

— В связи с чем?

— Я работал на него некоторое время, так и подружились.

— Работал на него? Чем занимался?

— Контрабандой оружия в Палестину. Для Хаганы.

Большая Белль зашевелилась.

— Ты что-нибудь знаешь о скарабеях?

— Близко знаком только с одним, — ответил Джо, вспоминая рассказы о рыбалке. — Здоровенный такой каменный скарабей с загадочной улыбкой на морде лица.

Белль изучала Джо внимательнее.

— Что значит для тебя «Дом героев Крымской войны»?

— Я жил там, пока не встретил Стерна.

Маленькая Элис была так взволнована, что едва могла сидеть на месте. Белль улыбнулась.

— А в карты ты играешь? — спросила она напоследок.

— Давненько я не брал в руки… Но когда-то играл, в покер. Двенадцать лет подряд.

Большая Белль просияла, а маленькая Элис разразилась крещендо щебечущих звуков.

— Это Джо, — прогремела Белль, — ирландец, который жил на крыше. Свободу Ирландии! Почему ты сразу не сказал, кто ты? Мы много слышали от Стерна о том Джо.

Белль схватила бутылку джина и хлебнула прямо из-горлА.

Рот маленькой Алисы открылся.

— Белль… что случилось?

Белль шумно выдохнула и облизнулась.

— Я знаю, дорогая, это неприлично. Прости меня.

— Но Белль, в натуре! Я не видела такого шестьдесят пять лет.

Белль засмеялась.

— Шестьдесят семь, дорогая.

— Я считаю не с того раза, когда ты впервые собиралась провести ночь с Менеликом, — сказала Элис. — А с того дня, когда Менелик прислал записку, в которой умолял тебя провести тихий вечер в склепе при свечах — отпраздновать его уход с полевых раскопок.

— Я поняла, дорогая.

И какое это было величественное приглашение для молодой женщины, которой в ту пору было не больше двадцати лет.

Иероглифы, выгравированные Менеликом на тяжёлой каменной плите собственной рукой, с сопровождающими переводами на демотическом египетском и древнегреческом языках. Собственный Розеттский камень любви Менелика. Только подумать о том, сколько времени ему понадобилось, чтобы превратить эту тяжёлую базальтовую плиту в приглашение! Ни одна молодая женщина в здравом уме не могла бы ответить на это чем-то менее громким; да, я сказала «Да».

— Я помню, — Элис закатила глаза.

— Неужели, — Белль показала сестре язык, — и я тоже.

Нечасто жених посвящает женщине слова, вырубленные в камне:

«Женщине моей мечты, несравненной красавице.

Самой дорогой.

Сегодня я ухожу из активной археологии в подполье.

Не могли бы Вы помочь мне открыть проход в мою будущую жизнь в склепе у Нила, который станет моим новым домом? Среди его многочисленных прелестей — просторный саркофаг, облицованный пробкой, который будет служить и моей кроватью, и спальней. Достаточно большой, моя дорогая, а также вневременной; и нужно ли добавлять, что таких больше не делают?

Жду через час после заката, моя самая прекрасная раскрасавица. И мы будем лелеять друг друга целую ночь.

А до того момента, пока не услышу Ваш стук в дверь моего анонимного склепа, остаюсь Вашим самым пылким и преданным поклонником над- или под- песками Египта.

Со всей любовью, Менелик Зивар.

P. S. Не трудитесь выбирать платье. После целеустремленной египтологической жизни в моём распоряжении вся история, и мы можем бродить где угодно, примеряя такие костюмы, манеры и позы, которые могут соответствовать нашим целям, настроениям, вкусам и, самое основное, нашим грандиозным проектам любви в вечности».

Белль вздохнула.