Нимай Дас

Когда мы вошли в хижину, я увидел там нечто, что только усилило мой страх. Там висели какие-то фотографии и лежало несколько книг, и, едва переступив порог, я тут же устремился к ним. Так уж я устроен: куда бы я ни пришел (даже по очень серьезному делу), мне непременно нужно прочитать названия всех находящихся там книг и журналов и рассмотреть все рисунки и надписи на стене. В хижине на стене висело несколько фотографий. На них было запечатлено огромное существо, которое шло на задних лапах по лесу; с длинными торчащими из пасти клыками, оно было похоже на человека-волка. На одной фотографии оно было снято спереди, а на другой - сзади. Подпись под ними гласила: «По некоторым предположениям, это изображения снежного человека, сфотографированного недалеко от этой хижины в апреле 1967 года». Третья фотография изображала отпечатки чьих-то следов на снегу, а под ней было написано: «По некоторым предположениям, это следы снежного человека». Большего мне было и не нужно: мое воображение тут же заработало и дорисовало остальное. Весь этот осмотр занял у меня не более десяти секунд, и, думаю, Гурудев ничего далее и не заметил. Хоть мне необходимо было сделать несколько неотложных дел, например развести огонь и разыскать какую-нибудь еду, я все-таки ухитрился найти несколько минут, чтобы просмотреть одну из лежавших в хижине книг. Она называлась «Флора и фауна Британской Колумбии». В ней были фотографии и описания лосей, волков, койотов, пум и медведей. На первой странице я прочитал следующее: «ВНИМАНИЕ! В этой местности часто появляются черные медведи, которые иногда ПРОЯВЛЯЮТ ВРАЖДЕБНОСТЬ И ОЧЕНЬ ОПАСНЫ. Встревоженный либо раздраженный медведь или свиноматка с детенышами могут мгновенно убить человека». Да, медведь-гризли, конечно, по-своему прекрасен из-за своей физической силы, но только от одной мысли, что я могу встретиться с ним, меня бросало в дрожь. То же касалось и волков. Но хотели мы того или нет, мы оказались там, где они жили.

В хижине был земляной пол и всего одна комната, в которой стояли двухъярусные кровати. В ней была также печка, небольшая поленница, топор и нож, но не было никаких продуктов. Рядом с хижиной на высоких сваях стояло еще одно строение, меньшее по размеру, но довольно прочное. Гурудев попросил меня посмотреть, что там находится, потому что, как оказалось, именно в нем и хранились продукты. Не пробыв в хижине и получаса, я вновь вышел на улицу. Я догадывался, почему сваи «кладовой» были обиты жестью и почему в нее нужно было взбираться по приставной лестнице. Она была построена с таким расчетом, чтобы наши друзья - волки и медведи - не смогли в нее проникнуть.

Продуктов в домике было не так много: там стояли лишь две картонные коробки с провизией. В них лежал большой пакет пшеничной муки и несколько меньших по размеру пакетов с кукурузной мукой, овсяной крупой, сухим молоком, сахаром и порошкообразным картофельным пюре. Там были также бобы разных видов, различные консервированные овощи: кукуруза, зеленый горошек и т.п., - и банка с арахисовым маслом. Еще там было много продуктов, которые мы не могли есть, например бобы со свининой, кофе, грибной суп-пюре, ливерный паштет, сардины (которые были, по-видимому, деликатесами). Возможно, эти продукты были принесены прежними обитателями из какого-то большего хранилища, а, может быть, они были оставлены специально для таких, как мы, заблудившихся людей. Я старался даже и не думать о том, насколько нам хватит этих продуктов.

Тогда мы еще не думали, что продукты нужно расходовать экономно, поэтому я решил устроить пир, чтобы доставить себе и Гурудеву хоть какую-то радость, Я усердно принялся за приготовление прасада, однако далеко не все приготовленные мной блюда получились съедобными. Раньше я никогда не готовил сам, а лишь помогал немного на кухне и наблюдал, как готовят другие. Тесто для чапати получилось у меня таким липким, что когда я начал раскатывать его, оно стало прилипать к рукам и скалке (которой мне служила бутылка). Кое-как я все-таки сформировал из него тонкую лепешку и стал держать ее над огнем, однако я только сжег ее наружную сторону (и свои пальцы), тогда как внутри она по-прежнему оставалась сырой. Тогда я отложил тесто в сторону и занялся другими блюдами.

Все это происходило на глазах у Гурудева, который лежал на кровати, страдая от сильной боли в ноге. Несколько раз он садился в постели и объяснял мне, как готовить то или иное блюдо. При этом он улыбался, словно все это его очень забавляло.

Я подумал, что проще всего было бы вскипятить воду и что-нибудь отварить. Я вышел на улицу, набрал снега, растопил его и поставил кастрюли с водой на печь. В одну кастрюлю я положил бобы. Вскоре вода в ней бурно закипела, однако д а ж е спустя полчаса бобы оставались жесткими и сморщенными, и мне пришлось их выбросить.