Нимб над Мефистофелем

– Ни-ни-ни! – попятилась та. – Там Борис Михайлович лежат. Я туда больше ни ногой...

– Да это я так сказал, – посмеивался Давид Панкратович, пощипывая ус. Больно хороша кухарочка, гладенькая, круглолицая, румяная. – Поговорить хочу.

– Ну, так то... говорите.

Отошли от дома, и Давид Панкратович начал интересоваться пустяками, как ей показалось:

– А что, у Бориса Михайловича много в городе знакомых?

– Вовсе нет. Мы тут в одичании живем. Каждый год живем, все лето. Борис Михайлович с Федором Михайловичем работать любят на даче. Все чертежи рисовали, считали чего-то.

– Так вы и в гости ни к кому не ходите?

– Ни мы в гости, ни к себе не зовем. Да оно ж и лучше. А то дома как назовут гостей, готовь на них, потом убирайся до полночи. А здесь... Ну, сапожник знакомый есть, обувку мы у него чиним. Старый армянин Вартанян. Еще портной, костюмы шьет, его зовут Бенедикт Иосифович. Знаете таких?

– Знаю. Хорошие люди. А скажи, милая, ладно у хозяев тут?

– Да чего ж оно ладно-то будет! – всплеснула она руками и доверительно рассказала: – У всякого норов, всякий недовольство свое показать любит. Ссорятся, ссорятся...

– Чего ж людям не живется? – удивился Давид Панкратович. – Вроде образованные, интеллигентные.

– Хм! – Она огляделась по сторонам. – Хозяин мой сильно женщин любил, а в прошлому году спутался с Иркой. При живой-то жене! Скажу вам по секрету, лярва она, Ирка, настоящая лярва. Хужее некуда.

– А жена где?

– Так нету. Через эту лярву и отравилась. За Иркой-то Федор Михайлович увивался, а она круть-верть хвостом, мол, не пара мы, сама же с хозяином в половую связь вступила. Анна Ивановна, жена хозяина, хорошая была женщина, скромная, тихая, слова грубого не скажет. Узнала про все, ей Федор Михайлович доложил, взяла и отравилась, бедная. Вот так-то.

– Ну и?

– А Борис Михайлович взял и на лярве женился, а прошло-то всего три месяца. Нехорошо сделал, вот хочь убейте меня, а нехорошо! С тех пор в доме все кувырком. Мачеха она и есть мачеха, от нее ни тепла, ни жалости. Особенно Лидочку невзлюбила, а к Оленьке так ни разу и не подойдет за всю неделю. К тому ж лентяйка она, все валяется да книжки читает. А вчера сильно у них большой скандал получился.

– У кого?

– Да у всех. Собирались в кабинете, кричали, потом Федор Михайлович вниз спустился, и на нем лица не было. Лидочка грустила, ее отец вызывал, после этого и она загрустила. Думаю, все из-за лярвы, нажаловалась на Лидочку. Я слыхала, как Ирка хныкала в ихней комнате. И показалось мне, Борис Михайлович руку к ней приложил.

– Бил, что ли? – уточнил Давид Панкратович.

– Ну, да. Показалось мне так. Слышала, можно сказать. А потом ночью-то, Борис Михайлович как выйдет курить, так все про рога бубнит. Можно я пойду, а? А то у меня сотрясение по рукам и ногам. И по нервам тоже-ть.

– Ну, ладно, иди.

Кухарочка побрела в дом, хлюпая носом, а на террасе появились озадаченный Федор Михайлович с милиционером. Седой поспешил к ним.

– Кто знал, где лежит револьвер? – поинтересовался молодой.

– Все, кроме Александра, – пожал плечами Федор Михайлович. – Он гостит у нас, вряд ли ему показывали...

– Стало быть, остальные знали, в каком месте хозяин хранил револьвер?

– Ну, конечно, – излишне нервозно ответил Федор Михайлович. – Послушайте, если вы думаете, будто кто-то из домашних взял револьвер и... Это невозможно! Да и вряд ли он стреляет, наверняка проржавел, больше для уверенности его держали.

– Куда же тогда делся револьвер?

– Откуда мне знать... – развел руками Федор Михайлович. – Боря хранил его как память об отце. Может, сам же его и перепрятал, а?

– А чем занимается ваш гость? – полюбопытствовал Давид Панкратович.

– Летчик. Герой. Воевал в Испании. Мы с братом конструируем новые машины, Александр их испытывает.

Возле дома остановилась машина, в нее погрузили тело погибшего, но сотрудники уголовного розыска не торопились уезжать. Пока молодой милиционер опрашивал домашних, Давид Панкратович пошел в комнату Ирины. Она лежала на кровати, свернувшись калачиком. Когда он вошел, села, запахивая на груди атласный халатик.

– Прошу простить, – сказал милиционер, – но мне необходимо поговорить с вами.

– Да, пожалуйста.

– Ночью вы спали?

Она не сразу ответила. К милиции Ирина вообще относилась крайне настороженно, мало того – ее пугал вошедший человек. Мельком пронеслась мысль: он не представился. Хотя какая разница, как его зовут? У этих людей не должно быть имен, они все из одного материала, на одно лицо.

– В общем-то... н-нет, – промямлила Ирина. – Муж все время выходил, я просыпалась.

– Почему же ему не спалось?

– Семейные неурядицы, – отговорилась Ирина.

– Семейные неурядицы разные бывают, крупные и мелкие. Что конкретно произошло?

– Поверьте, это дело семейное, отношения к смерти моего мужа не имеет.

– К убийству, гражданка, а не к смерти, – подправил ее Давид Панкратович прохаживаясь по комнате и рассматривая обстановку. – Вашего мужа застрелили. Как думаете, кто именно?

– Я не присутствовала при этом, и потому указать на убийцу не могу, – передернула плечами Ирина.

– Но вы не спали, так? Выстрел слышали?