Нина и Арка Света

Как всегда, осмотрительная Рокси какое-то время наблюдала за флигелем, в котором жил садовник, и, убедившись, что ни в одном окне не горит свет, предположила:

– Карло, наверное, спит. Отлично, это нам только на руку.

Нина, однако, увидев свет в окнах виллы, остановилась.

– А вот Люба не спит! Так что сначала войду я и отвлеку ее. Дверь оставлю открытой. И как только дам знак, быстро и бесшумно поднимайтесь по винтовой лестнице.

Русская няня сидела в самом центре холла, прямо напротив входной двери, на стуле, который принесла из кухни. Она явно ждала Нину, чтобы устроить ей обычную выволочку.

К счастью, ни до Любы, ни до Карло не дошли разнесшиеся по городу слухи о Нине и о загадочным полете Крылатого Льва. Оба вернулись на виллу, спеша узнать, все ли в порядке с ней и с ребятами после такого урагана. Не найдя никого в доме, Люба здорово рассердилась и была настроена самым решительным образом: Нина должна объяснить, где ее носит в такую кошмарную непогоду!

На Любе была ночная рубашка, волосы накручены на бигуди. Как ни старалась она бороться со сном, усталость и пережитый страх лишили ее сил. И теперь она сладко похрапывала, откинувшись на спинку стула. У ее ног на ковре так же сладко спали Красавчик и Платон.

Пес встретил приход Нины радостным лаем, кот распушил усы и выгнул спину. Люба вскочила со стула и уставилась на девочку сонным взглядом.

– Привет, Люба, только не ругай меня, – улыбнулась ей девочка, гладя своих любимых животных, скакавших вокруг. – Да, я знаю, что время позднее…

– Ты хочешь, чтобы я умерла? – перебила ее няня. – Я понятия не имею, ни где тебя носит, ни что ты затеваешь со своими четырьмя балбесами! Тебя не загнал домой даже ураган! Все! На этот раз я запру тебя дома. А когда позвонят родители, я расскажу им, что ты здесь вытворяешь! – Пухлые щеки Любы раскраснелись от волнения.

Нина потупила взор:

– Извини… но мне и моим друзьям надо было…

Она умолкла.

– Что вам надо было? – потребовала продолжения Люба.

– Надо было помочь жителям города… найти укрытие от ветра и града… Ты же видела, что окна во многих домах были разбиты вдребезги и… – Девочка не знала, что еще придумать в оправдание своего столь долгого отсутствия.

– Ты издеваешься надо мной? – обиделась русская няня. – А Ческо, Додо, Фьоре и Рокси? Где они сейчас? Надеюсь, уже в своих постелях. Их родители тревожатся за них не меньше, чем я за тебя.

– За моих друзей не беспокойся. Они скоро будут здесь. Поверь мне, мы не делали ничего плохого. И прости, что я постоянно создаю тебе проблемы. Но я очень устала и пойду к себе спать. Может, ты приготовишь мне чашку горячего шоколада и несколько пирожных? – Нина явно подлизывалась к Любе. Люба знала эту ее манеру, но ничего не могла с собой поделать: она любила девчонку.

Грустно покачав головой, няня отправилась на кухню, волоча за собой стул. Платон и Красавчик поспешили за ней, надеясь, что и им перепадет что-нибудь вкусненькое.

Воспользовавшись ее уходом, ребята вместе с Бировым и Людовико внесли в дом тяжелые тела Джакомо и Веры, для чего пришлось, не создавая шума, распахнуть входную дверь во всю ширину.

Тихо ступая вслед за Ниной, они, затаив дыхание, с трудом подняли тела по винтовой лестнице в семейную спальню, когда-то принадлежавшую деду. Нина глубоко вдохнула запах фиалок. Этот нежный запах, который она не спутала бы ни с каким другим, всегда ассоциировался у нее с родительской спальней. На память моментально пришло многое из прошлой жизни: письма деда, его Черная тетрадь с первыми алхимическими формулами, молнией мелькнуло воспоминание о появлении Каркона в соседней Комнате Зеркал… Память не упустила ничего, заставив сильно забиться ее сердце.

Стены этой комнаты были свидетелями жизни ее деда Миши и бабушки Эспасии Де Ригейра, всегда такой элегантной в своих изумительных платьях. Потом здесь стали жить Вера и Джакомо, которые почти ничего не изменили ни в ней, ни в Комнате Зеркал с ее шкафами, полными одежды, драгоценностей и безделушек, принадлежавших испанской принцессе.

Нина взглянула на роскошную кровать, которая должна была принять тела едва дышащих родителей. Почувствовала, как ослабели ноги, закружилась голова и встал комок в горле. Она несколько раз глубоко вздохнула. Ей было очень плохо.

Заметив подавленное состояние подруги, Рокси и Фьоре тоже не смогли сдержать своих чувств. Их лица потемнели, обе зашмыгали носом.

Людовико и Биров бережно положили Веру и Джакомо поверх шелкового покрывала. Черепа, сделав пару кругов над ними, вновь улеглись на грудь каждого.

Ческо не сводил настороженных глаз с закрытой двери, молясь, чтобы в спальню не заявилась Люба.

Нина опустилась на колени у кровати, и из ее глаз хлынули слезы. Она отдала бы все, включая собственную жизнь, лишь бы ожили ее родители.

Биров, хотя и сознавал необходимость срочно лететь в Москву, не мог найти в себе сил поторопить ее.

Лишь Рокси осмелилась нарушить тишину:

– Соберись, Нина. Дед ждет тебя, а от него зависит спасение твоих родителей. Это значит, что и от тебя.