Ниндзя в тени креста

Сложив куски угря в предусмотрительно захваченный мешок, Гоэмон поторопился вслед своему хозяину. При этом он нагнулся и подобрал дубину, с которой Комэ ди Торрес хотел броситься ему на выручку. Она была похожа на посох ямабуси, довольно увесиста, но главным, что привлекло внимание юного ниндзя, было своеобразное навершие – завитки бывшего корня. Если хорошо присмотреться и слегка пофантазировать, то в нем можно было различить смеющегося Будду. Гоэмон загорелся идеей доработать посох, чтобы изображение Будды полностью проявилось, и покрыть его лаком.

Так они шли вдоль озера, наслаждаясь вечерней тишиной и покоем, пока не добрались до скалы, которая поднималась из воды и нависала над тропой как чудовищная Исси. Такуми по-прежнему плелся где-то далеко позади. Гоэмон обернулся, чтобы окликнуть его, и в этот момент заметил, что на скале, спрятавшись среди чахлых кустиков, притаился человек. И он целился в преподобного из лука!

Все дальнейшее произошло настолько стремительно, что Комэ ди Торрес не успел опомниться. Сюрикен Гоэмона мелькнул в воздухе, как серебряная рыбка, и лучник, схватившись за горло, в котором торчала острая металлическая звездочка, практически беззвучно рухнул под ноги иезуиту. Кровь била ключом из перерезанной артерии и мигом образовала на земле красную лужу. Пока Комэ ди Торрес приходил в себя от неожиданности, из кустов, растущих по обочинам тропы, выскочило два человека явно разбойного вида. Один из них держал в руках устрашающего вида нагинату, а другой – обычную дзе, дубинку, но окованную металлом.

Не обращая внимания на Гоэмона (видимо, разбойники надеялись, что слуга даст деру; а то, что их товарищ лежит на земле с сюрикеном в горле, до них пока еще не дошло), они бросились к Комэ ди Торресу, который не сплоховал, – он выхватил свой танто и встал в оборонительную позу. Конечно же, супротив нагинаты его нож, несмотря на внушительные размеры, был совсем ничтожным оружием. Но решительность падре несколько озадачила разбойников и они на мгновение приостановились.

Этого времени для Гоэмона оказалось вполне достаточно. Он ворвался между иезуитом и разбойниками как вихрь. Всего два удара найденной на берегу дубиной – и негодяи оказались повержены; навершие в виде Будды раскололо одному из них череп, а второго погрузило в долгий сон.

Когда приплелся Такуми, все было кончено. Комэ ди Торрес дрожащими руками пытался вернуть свой танто в ножны, а Гоэмон совершенно бесстрастно очищал дубину от крови и мозгов пучком травы. Бедного Такуми совсем переклинило: он только блеял что-то неразборчивое, глядя на поверженных разбойников. Но еще больше его поразил сюрикен. Видимо, он знал, кто использует это оружие. Во взгляде, который он бросил на Гоэмона, мелькнул ужас. В ответ юноша мягко улыбнулся Такуми и сказал, обращаясь к иезуиту:

– Нам нужно уходить, господин. И как можно быстрее.

– Да-да, конечно…

Теперь уже Такуми шел – скорее бежал – впереди. За ним поспешал и преподобный. Гоэмон немного задержался – для того, чтобы забрать сюрикен и свернуть шею третьему разбойнику, пребывавшему в беспамятстве. Он ни в коем случае не должен был оставлять никаких следов. Конечно, Гоэмона беспокоил Такуми, который узнал то, что ему не следовало знать. Но это уже забота его напарника, все того же ловкого воришки, который помог юному синоби втереться в доверие к Комэ ди Торресу.

Глава 8 Гоа

Изрядно потрепанная штормами трехмачтовая каракка[46] «Санта-Катарина» уверенно держала курс на Гоа. Огромные белые паруса при смене галса хлопали, словно выстрел из аркебузы над самым ухом, и Гоэмон вздрагивал, хотя и пытался заставить себя держаться невозмутимо. Море было для него непривычной стихией, и он с невольным страхом посматривал на буруны по правому борту, которые вскипали у берегов какого-то безымянного острова. Капитан португальского судна старался по возможности держать «Санта-Катарину» поближе к суше (мало ли что может случиться с кораблем, лучшие годы которого далеко позади), но изобиловавшие коварными рифами и мелкими островками воды на пути каракки часто заставляли его уходить в открытое море, где можно было ждать не только непредсказуемого появления коварных тайфунов, но и жестоких японских пиратов вако.

В один из дней Комэ ди Торрес вдруг засобирался в дальний путь. По какой-то срочной надобности ему нужно было посетить главную миссию ордена монахов-доминиканцев, к которому он принадлежал. Она располагалась в Гоа, столице Португальской Индии. Где находится этот город, Гоэмон даже не мог представить; ему казалось, что это край света, хотя иезуит и говорил ему, что до Европы плыть в три раза дольше. А еще иезуит рассказал юноше, что полстолетия назад Гоа был частью Биджапурского султаната, которым правила династия Адиль Шахов. Португальский флот под командованием генерала Афонсу д’Албукерки отбил Гоа у султана Юсуфа Адиль Шаха, и территория Гоа стала частью португальской короны.